Червивое яблоко - [35]

– Ты не чувствуешь, насколько глубока наша история?

Я думаю, что он имел в виду наши прошлые жизни.

– Нет, – ответила я. – А ты? – Я посмотрела на его лицо, зная, что он скажет «да». Он кивнул с серьезным выражением лица и стал разглядывать горизонт. Он знал, что смысл его слов мне непонятен.

Во времена поиска самоопределения Стив отправился в Орегон, чтобы пройти курс первичной терапии. В промежутках между прослушиванием песни Джона Леннона «Oh My Love» и занятием прочей ерундой Стив рассказал мне о терапии. У меня были большие ожидания. Я пыталась рассмотреть в нем перемены, после того как он вернулся четыре месяца спустя, однако у меня не получалось. Я призывала себя смотреть еще глубже и быть более проницательной, однако мне все равно не удавалось ничего обнаружить. По меньшей мере я предполагала, что его голос стал глубже, а его техника массажа улучшилась. Однако его голос остался прежним, а его массаж все так же причинял боль. Стив умел надавить именно на то место, где кожа над самой острой костью была наиболее тонкой, что неизменно вызывало появление нового синяка. Ничего не изменилось.

Если сравнить Стива со всеми остальными, кого я знала, в моей жизни он был Споком из фильма «Звездный путь». Я думала – представляла, – что курс первичной терапии сделает его более человечным. В конечном итоге я узнала, что он его так и не закончил. На самом деле он едва успел начать, прежде чем бросил. Я чувствовала, что что-то пошло не так с терапией или с врачом, который ее проводил, однако, когда я его спросила, что случилось, он отмахнулся и сказал: «У меня закончились деньги». Это не походило на правду. Стив всегда мог найти средства, если ему это было нужно. Однако к тому моменту я знала его хорошо, и если он не хотел мне чего-то рассказывать, он просто не собирался этого делать.

Позднее Стив спокойно поведал об эмоциональной травме, не дававшей ему покоя и связанной с эпизодом из его детства с участием его матери, Клары. Ему было тогда пять лет, и Клара ушла с его сестрой Пэтти домой, оставив его на улице одного. Клара исключила Стива из ее с Пэтти внутреннего мира, и это, по-видимому, оказало разрушительное воздействие на психику маленького мальчика, который и так чувствовал, что уже однажды был оставлен своими биологическими родителями. Он спросил мать об этом инциденте, когда вернулся в область залива Сан-Франциско, и я представляю, что Клара искала ответ внутри себя, прикладывая все усилия, какие она только могла, потому что ее ответ звучал: «О Пэтти было проще заботиться». Мой бог, это просто преуменьшение века. Слова Клары не могли оказаться более простыми или сильными. За ними последовало ее извинение: «Я не хотела оставить тебя одного. Я не знала, что причиняю тебе боль. Я сожалею». Я уверена, что она действительно сожалела.

Неспособность Стива пройти полный курс терапии первичного крика произвела на меня огромное впечатление. Этот курс являл собой прекрасную возможность для преображения, а он просто взял и сошел с дистанции. Учитывая, в каких восторженных тонах Стив говорил о терапии первичного крика, я целиком и полностью верила, что чудо возможно. Я очень хотела, чтобы Стив пришел в порядок. Однако когда я поняла, что он покинул курс, я ни в чем более не была уверена. Я видела, что в нем поселилась какая-то разочарованность, может, даже спокойная, тихая горечь во всем, словно лед, который постепенно покрывает пруд. Казалось, что, когда умерла надежда, связанная с этой терапией, прагматизм вошел в жизнь Стива и очерствил его. Такие перемены не всегда заметны, и поскольку Стив хранил мысли и чувства в себе, я не могу назвать ни одной вещи, которая бы изменилась глобально, за исключением того, что он стал чуть более склонен к сарказму. Составленный Стивом в детстве план на жизнь исчерпал себя, и в тот момент он начал свыкаться с мыслью о потерянной мечте. Он постоянно старался занять себя чем-то – причем не игрой на гитаре.

* * *

Во время одной из поездок автостопом домой из Орегона он познакомился с парнем по имени Томас. Томас жил в Купертино, прямо напротив квартиры моего отца (к тому моменту я перестала подрабатывать няней). Я никогда не встречала этого человека. У Стива были свои причины, по которым он не знакомил своих друзей друг с другом, однако я помню Томаса, поскольку Стив никогда не говорил мне о тех людях, которые его подвозили, за исключением этого парня. По всей видимости, они поладили. Стив даже сказал мне, что Томас хотел купить туристические ботинки Стива марки North Face – причем прямо с ног Стива!

В свои сорок с чем-то лет Томас был ученым. Это уже произвело на меня сильное впечатление, потому что я представляла Стива именно ученым, и мне нравилось, что этот мужчина старше. Однако это было далеко не все. Я чувствовала, что Стив пытается косвенно рассказать мне о нем, так что я стала слушать более внимательно. Я была ошеломлена этой историей с покупкой обуви.

– Как же это странно, что он просил купить твои ботинки, – сказала я. – Ты собираешься их продать?

Затем Стив выдал другую фразу, новый намек: