Черты народной южнорусской истории - [27]
Кажется, будет справедливо в этом чужом племени, поселившемся среди русского населения и слившемся с ним впоследствии, искать предвестников казацкого общества. В XII веке в южнорусском Киевском крае воинская толпа, решавшая судьбу князей и края, состояла уже не из одних русских (славян), но и из инородцев, вошедших в русскую жизнь. Князь совершенно зависел от расположения к нему дружин и полка сбродной военной толпы; оттого князь должен был делиться с дружиною и своими выгодами, и оттого в числе похвал, расточаемых князьям, постоянно приводится и то качество, что добрый князь не собирал себе имения, но раздавал дружине: бе бо любя дружину и злата не собирашеть, имения не щадяшеть, но даяшеть дружине (Л. 139). Когда Киевом овладевали князья, прежде установившиеся в других землях, то привозили с собою из тех земель и мужей своих, которым и раздавали должности; эти мужи смотрели на новое свое назначение как на средство к личным выгодам и приобретали ненависть народа, поддерживаемую и теми знатными туземцами, которые по причине появления новых гостей лишались сами того, что давалось пришельцам. Как скоро князь умирал или был изгоняем, его мужи подвергались народной злобе: их грабили, а иногда и убивали. Так было при Святополке Изяславиче. Так со Всеволодом Олеговичем явились его приверженцы, вероятно из Чернигова, и когда Ольговичи должны были, в лице Игоря, уступить Изяславу Мстиславичу, киевляне ограбили и мужей Игоря. То же делали с суздальцами после смерти Юрия Долгорукого.
Все эти случаи показывают, как подвижно было население Киева и земли его. Мужи — бояре и дружина, располагавшие судьбою края, то появлялись, то исчезали, то возвышались, то падали; в Руси не могло образоваться ни прочной княжеской власти, ни родовой аристократии, ни еще менее — народоправления.
Несмотря на такой порядок, не благоприятствовавший гражданственности, начала образованной жизни в материальном и духовном отношении, развиваемые христианством, не давали народу впасть в кочевую дикость. Сношения с Византией и Западом и давние торговые связи продолжали поддерживать стремление к гражданственности. Христианство распространило в народе понятие о духовной жизни и знакомило народ с книжным учением. В удельный период, до татар, в Южной Руси переводились и читались византийские книги, большею частью религиозного содержания; были и свои оригинальные писатели, не только духовные, но и светские, как это показывает песнь Игорева. Так образовалось в Южной Руси слияние гражданственности и духовного просвещения с дикостью и кочеваньем, начал свободы общественной с деспотическим произволом. Князья выбирались и признавались народным голосом, но народное значение сосредоточилось только в случайной толпе удальцов; утеснения и противонародные поступки власти наказывались судом массы, но масса эта была неправильно организована; отсутствие сословности, родовой аристократии, привилегии сословий, вместе с тем произвол случайно сильного и унижение слабого и незначительного — во всех этих чертах народной жизни виден зародыш будущего казачества.
В конце XI века Южнорусская земля обозначается уже по отделам своей народности: в Чернигове образовалась своебытная земля, в Волыни также, и в Червоной Руси. Судьба народа в этих отделах Южной Руси ускользает из истории, ибо летописи гораздо более заняты Киевом, а по отношению к другим областям говорят только о князьях. На Волыни центром сделался Владимир. Князь Ярополк Изяславич, посаженный Всеволодом, был изгнан сыновьями Ростислава, внука Ярославова; а потом выгнал Ростиславичей великий князь Всеволод и посадил там сына своего Владимира. Ярополк привел поляков, чтоб возвратить свое прежнее владение. Владимир уступил Владимир с Волынью Давиду и удержал Луцк, которого жители сами сдались; но потом Ярополк изгнал с помощью поляков Давида Игоревича и помирился с Владимиром Всеволодовичем; но, продолжая воевать с Ростиславичами, в 1086 году был убит под Звенигородом.
