Чертухинский балакирь - [12]

Три года прошли, как Феклуша тут же из-за свадебного стола уехала с мужем в Москву и прожила их ни разу и во сне никого не увидев: боялась Феклуша проклятья отца, которое он посулил ей на последнее слово при расставании…

Митрий Семеныч за все три года сильно стал в мастеровом своем деле в гору идти, держал немало чужого народа, сам только кроил да фасонил, одевался как барин, по-городскому, и не обращал на Феклушу никакого вниманья… Зачастую Митрий Семеныч пропадал по целым ночам с городскими приятелями, Феклуша плакала сначала, тайком богу молилась, потом обтерпелась и скоро ко всему приобыкла.

- У Митрия Семеныча вон какие дела - с тем надо посидеть, с тем поговорить, на одном мозоле только хлеб в поле растет!..

Митрий Семеныч обувал и одевал ее срядно, зря не строжил, хотя по целым дням подчас не говорил с ней ни слова…

Выучилась за это время Феклуша тачать заготовку, кроила по любому фасону не хуже другого; вообще хорошо обрукалась и стала заботливой и терпеливой женой…

Теперь, спустя три года, по наказу отца приехала она на последний пост и молитву, и от этой последней молитвы, от едкого ладана, который любил Спиридон Емельяныч, как иные мужики любят только одну заливуху, от полыханья свеч в их тайниковой молельне плывет у нее в ушах, откуда неведомо, звон…

Сделалось ей в этот вечер, как никогда еще не было, грустно… На сердце как ком, и в глазах еще синей заколыхалась водяная прозрачная зелень и синь, когда она повернула от ворот на плотину…

Первый раз она спросила себя, для чего это отец наложил на нее такую тяготу и утому… От отца она ни слова никогда не слышала в объясненье, а спрашивать было не в домашних порядках Спиридона Емельяныча…

Тут-то и пришло ей в голову песенку спеть, которую слышал Петр Кирилыч с Боровой дороги, когда они шли с Антютиком сватать дубенскую девку…

*****

Сидит Феклуша у самого края плотины и на воду смотрит.

И впрямь, должно быть, хорошо в этой воде… Какой только малявки в ней нет, какие мягкие растут по берегу травы, и как зелено в этой траве чешуится вода, когда со всей силы сине-зеленым лучом хватит по берегу месяц!..

Сидит Феклуша и не замечает уже, как вокруг нее все гуще и гуще плывет дубенский туман, расстилаясь под самые ноги, как дым из подовинья… Преображает он прибрежные кусты и деревья в диковинные дворцы и палаты, каких и в Москве не увидишь за высокой кремлевской стеной, и саму убогую мельницу скрыл совсем с глаз, как рукой смахнул…

Не заметила она и того, когда вышел из дому Спиридон Емельяныч и по какому-то делу ходил на другой берег Дубны. Увидала Феклуша его, когда он уже домой возвращался, шел неторопливо по мосту и еще издали махал ей из речного тумана рукой…

Очнулась совсем Феклуша, когда на плечо ей легла широкая и большая ладонь, а за собой услышала такой ласковый голос отца, какого она еще никогда от него не слыхала:

- Ну вот, милая дочка, и прошли все три года, ровно три дня… Небось хорошо теперь и на сердце привольно?..

- Мне, батюшка, всегда хорошо!..

- Доброе слово!..

- Какой ты, батюшка, ласковый!..

- Люблю тебя очень… Как же: завтра провожать тебя будем… Поутру Петр Еремеич тройку пригонит, поезжай, значит, с богом и уж теперь спи с мужем как ни захочешь…

- Батюшка!..

- На доброе вам обоим здоровье!.. Только, Феколка, непременно сына роди, с девчонкой ко мне и на глаза не кажись…

- Что бог пошлет… как загадать!..

- Доброе слово!..

В это время туман еще гуще заволок берега, и по берегу так и залились, как на заказ, соловьи, просыпав сразу на воду тысячу серебряных и золотых колокольчиков…

- Важная эта птичка… птица-повада!.. Птица эта мужичью стезю стережет!.. Спать не дает ни молодым ни старым…

- И то, тятенька, что-то не спится… должно быть, это перед дорогой…

- Перед дорогой… и перед счастьем, Феклуша!.. Какая ты стала, Феколка, подбористая да видная, как я погляжу!.. То-то небось Митрий Семеныч теперь ждет не дождется!..

Феклуша уронила глову на колени и боится на отца взглянуть: больно ей по сердцу ударили его последние слова.

- Нет, тятенька, - тихо говорит она, - Митрий Семеныч меня нисколечко не ждет!..

- То есть как же это такое - не ждет?.. Выдумаешь еще!..

- Да так и не ждет… Никакой выдумки моей нет… говорить только тебе побоялась!..

- Чего же бояться? Вот дура… а в городу еще пожила!..

- Боялась, что проклянешь… меня с Митрием Семенычем!.. Да все равно про него люди давно судачат, услышишь и сам!..

- А ты, что люди говорят, слушай, только не больно… на то у людей и язык, чтобы мазать им чужие ворота…

- Нет, батюшка, на этот раз, кажется, правда!..

- Ну-ну!.. Несь какие-нибудь девичьи придумы?..

- Ох, тятенька, не до придум мне, сама видела… как он на девке лежал… Мы мастерицу держали - ряба-ая!..

- Это нешто: человек ряб, годился бы в ряд!.. Только это он, девонька, так… ради баловства, может, какого!..

- А со мной спал все эти три года… спиной… ни разу и не повернулся…

- Так, дочка, и надо!.. Так и надо!.. Так лучше… Зато теперь ты вернешься в Москву, на тебя не наахаются люди: откуль, дескать, такая краля в Москве?..

- Ты, тятенька, шутишь, а мне инда до слез…

- Нет, не шучу: поглядись на себя хорошенько!..