Чертовски сексуален - [40]

– Слушаю.

– Я чертовки голоден!

На пустой стул за их столиком грациозно опустилась попка Коко, обтянутая лайкровой мини-юбочкой. Певица сразу же потянулась к тарелке с сыром.

Шелли не поверила собственным глазам.

– Неужели вы когда-нибудь едите? Если проглотите хотя бы крошку, то будете похожи на беременную. Вы, француженки, на обед заказываете себе всего один гренок. А потом делитесь им с соседом по столику.

Кит рассмеялся и легонько ущипнул Шелли за щечку:

– Так кто из нас фанатик? Ты в отношении француженок проявляешь нетерпимость ничуть не меньшую, чем Гаспар в отношении креолов, которых ненавидит всеми фибрами души!

Шелли почувствовала, что заливается краской.

– Наверное, я в данном случае чересчур обобщаю, но, как это часто бывает, когда я обобщаю, мне плевать, обобщаю я или нет! – выпалила она. Оставалось только надеяться, что ее собеседники не заметят краску смущения на ее и без того красном от загара лице.

– Я люблю все радости плоти, – промурлыкала Коко и невинно заморгала щедро накрашенными перламутровыми веками. – В отличие от некоторых женщин… – Коко многозначительно посмотрела на Шелли, – я очень осторожна в том, что касается еды. – Она шлепнула себя по голой талии, и ее груди игриво подпрыгнули в чашечках бюстгальтера. – Тело человека – это храм.

– Да, конечно, сегодня в нем нет службы, – пробормотала себе под нос Шелли, пытаясь привлечь внимание мужа, но тот скользил взглядом по бюсту Коко.

– На теле есть особые точки. Если их нажимать, аппетит уменьшается. Шиацу помогает. Хотите, покажу вам эти точки, Келли?

– Меня зовут Шелли. Нет, спасибо, не нужно, – раздраженно ответила Шелли.

Коко тут же повернулась к Киту:

– Есть также и эротические точки шиацу. Хочешь, найду? – притворно улыбнулась она, надув губки.

– Может, вам помочь вернуться на эстраду? – предложила Шелли.

Ее желание исполнилось, когда на стол подали первое блюдо. Вегетарианка Коко недовольно сморщилась. С неподдельным ужасом посмотрев на тарелку с улитками, она бросилась к эстраде и тут же принялась исполнять какую-то креольскую песню – этакий сплав ритмов рэгги, сеги и малойи.

Улитки совсем не похожи на комки слизи, попыталась внушить себе Шелли, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Поймав на себе хитрый взгляд Кита, она с аппетитом принялась работать столовым прибором. Ложкой зачерпнула соус, а на вилку нацепила нечто похожее на куколку слизняка. И заставила себя проглотить эту гадость, лишь бы продемонстрировать светский лоск и доказать превосходство над заморенной голодом певичкой, чьи гастрономические безумства, судя по ее виду, не заходят дальше кукурузных хлопьев и мюсли.

Наконец-то! Очко в пользу Шелли Грин, мысленно поздравила она себя.

Увы, триумф ее оказался преждевременным. Потому что в следующее мгновение она почувствовала, как жгучий напалм соуса чили выжигает ей задние стенки глазных яблок. Затем адский огонь заполыхал у нее в глотке. Шелли схватилась за горло, в агонии закатив глаза, и замахала руками, умоляя подать ей хлеба. Она пыталась знаками объяснить Киту, что ее желудочные ферменты рассорились с нёбными миндалинами. Перец чили в улитках? В меню ничего не говорилось о чили.

Шелли зашлась в кашле, какого не услышишь от целой палаты больных плевритом. Люди за соседними столиками повернулись в ее сторону, глядя, как она, вцепившись в скатерть, то ли корчится в муках, то ли исполняет некий экзотический танец.

Как обычно, откуда ни возьмись, к их столику подоспели Тягач и вечный его спутник Молчун Майк – дабы запечатлеть для потомства сцену очередного позора Шелли.

– Моя добрая бедняжка! – Голос, прозвучавший с громкостью автомобильной сирены, мог принадлежать только Доминику. Аниматор поспешил заключить страдалицу в нежные объятия и тут же принялся кормить ее с ложечки спасительным йогуртом. – Боже! Вы отведали стручкового перца?! Знаете, как здесь, на Реюньоне, принято успокаивать пылающее горло? – многозначительно погладил себя по шее. – Прополоскать его спермой, – он, подмигнув прямо в объектив камеры.

Неожиданно вопли Шелли потонули в оглушительном грохоте. Сначала ей показалось, будто блендер для коктейлей в баре заработал на повышенных оборотах. Однако вскоре она поняла: это в пронзительный, режущий уши скрежет превратились звуки электрогитары.

Публика одновременно ахнула и устремила взгляды на эстраду. Там Гаспар надевал на Коко наручники. Потрясая оружием, жандармы накинулись на остальных музыкантов и вытолкали несчастных пабухов вон, опрокинув стойку с микрофоном и ударную установку. После этого на сцену вылезла какая-то новая певичка и гнусаво запела «Жизнь в розовом свете».

– Что, черт побери, здесь происходит? – поинтересовался у Доминика Кит.

– Музыкантов арестовали. Они пели запрещенную песню освободительного движения. Ее сочинил один местный растаман.

– И что с того? – От гнева жилы на шее Кита набухли, как канаты. – Попробую сам догадаться. Ваш Гаспар считает, что свобода – это что-то вроде брэнда женских тампонов.

Доминик пожал плечами:

– Это – нарушение ordre public, общественного порядка.

– Куда их увели?

– В полицейский участок.