Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии - [104]

— Я не понял! — рявкнул Чердаков. — Уж кому-кому, а вам должно быть хорошо известно, что Устав гарнизонной и караульной службы до последней буквы писан солдатской кровью! Тут номер «от сих до сих» у вас не пройдет!

В аудитории воцарилась угнетающая тишина. Нарушила ее слегка скрипнувшая притворяемая дверь в коридор. Подполковник же, поразмышляв, задал экзаменуемому новый дополнительный вопрос:

— Я упоминал, что под гриб можно помещать постовую одежду. А что применяется в ее качестве?

— Зимой — валенки и тулуп, летом — плащ с капюшоном и непромокаемая обувь.

— Почти верно. Забыли только, что заменителем плаща может служить плащ-палатка. Ну, так и быть, простим. А вот в особых случаях, по личному указанию командующего военным округом, какой еще вид постовой одежды предусмотрен?

— Про это я никогда даже не слышал… — сразу сознался комвзвода.

— Значит, запоминайте. В таких особых случаях часовые могут нести службу в стальных шлемах и бронежилетах. Что ж, опять плохо. Давайте последний вопрос!

— «Взыскания, налагаемые на военнослужащих срочной службы».

— Внимательно слушаю… — И Чердаков вновь без зазрения совести зашелестел переворачиваемыми страницами сборника «Общевоинские уставы».

— Выговор, строгий выговор, предупреждение о неполном служебном соответствии, — воспрянул духом Киндинов. — Еще: снижение в воинской должности — если есть, конечно, куда снижать, досрочное увольнение в связи с невыполнением условий контракта, это для контрактников только… Ну и крайняя мера — дисциплинарный арест, когда военнослужащий содержится на гарнизонной гауптвахте… сейчас… вот! В условиях изоляции.

«А ведь мало у кого, даже из опытных взводных, так бы от зубов отскакивало. Прекрасная память!» — разом подумалось и Булаку, и Пекарину.

— Верно, — согласился главный экзаменатор. — Вот и давайте об этой крайней мере поговорим поподробнее. К кому из военнослужащих — имеются в виду не только солдаты-срочники, но возьмем шире — все погонные категории — ее запрещено применять?

— К офицерам, — сразу сказал Марат. Чуть подумал и дополнил: — И к тем, кто Военной присяги пока не принял.

— Пятьдесят процентов от полного ответа. Ну?

— …?

— Еще — к военнослужащим женского пола и также — к военнослужащим, не достигшим восемнадцатилетнего возраста.

— Как это? — не понял взводный. — До восемнадцати в армию не призывают.

— Узко мыслите! — торжествующе погрозил ему пальцем подполковник. — А как же курсанты военных училищ? Туда прием с семнадцати лет.

— Товарищ подполковник, но это же не наш профиль, — вновь попытался возразить командир роты. — И женщин аттестованных в нашем ШМАСе тоже не имеется.

— Не оправдание! — сердито отмел аргумент «снизу» Чердаков, а его палец при критичном высказывании взлетел к потолку особенно высоко.

Все помолчали. Затем комвзвода рискнул-таки доложить, что он ответ закончил.

— Очень плохо. Прямо никуда не годится, — резюмировал председатель комиссии. Члены ее скромно промолчали.

— А давайте-ка я вам еще вопросец задам. Самый элементарный, — наконец решил Чердаков.

По лицу Пекарина при этих словах скользнуло брезгливое выражение, да и Булак на миг скривился: уж больно люто, незавуалированно стремился завалить лейтенанта подполковник.

А тот без стеснения наседал:

— Ответьте, из каких элементов состоит Боевое знамя воинской части?

Впервые за все время зачета, зашкаливающего разумную грань, внешне отреагировал капитан Равчук: невольно хмыкнул и тут же сжал губы полоской. «Элементарный вопросец» только на первый взгляд казался простым.

— М-м-м… Сейчас-сейчас, — подбодрил сам себя Марат.

— Значит, к таковым элементам относятся: древко, само знамя — ну, в смысле, ткань…

— Отнюдь не «ткань», а полотнище. Двустороннее, с рисунком, с каймой, — быстро поправил «зампоуч», на сей раз демонстративно отложивший закрытый сборник «Общевоинские уставы».

— Да, конечно… И еще сверху на древко надевается наконечник…

— Неверно! — отрубил «зампоуч».

— Почему же? — недоумевающее вклинился Пекарин.

— Потому! Вот уж воистину: каков поп, таков и приход! Зарубите себе на носу! — Начальствующий перст чуть ли не утянул ввысь приподнявшееся на долю секунды в кресле, в унисон собственному указанию, руководящее тело. — Это в старой редакции устава наконечник был, а в новой он переименован в навершие! В виде прорезного копья с рельефным изображением… Ну? Какой фигуры? Отвечайте! Молчите? Конечно! Опять не в курсе! Да двуглавого орла! Кстати: для закрепления навершия на древке последнее имеет специальный выступ. Дальше!

— Да оно вроде бы и все… — облизнул пересохшие губы лейтенант.

— Что вы говорите? — сочувствующе поцокал языком Чердаков. — Вы даже и половины элементов не назвали! И не стыдно? Не знать, из чего состоит святыня? Да вам вообще в погонной структуре не место!

В который раз аудитория замерла. Дверь ее опять скрипнула. Пекарину, сидящему лицом к ней, удалось разглядеть командира шестой роты и одного из его замов, в свою очередь прибывших для сдачи зачета и томящихся в коридоре в тревожном ожидании, гадая, в чем задержка.

— Равчук! Быстро доложите, кто там чересчур любопытный окопался! А я накажу! — Капитан суетливо шмыгнул за дверь. Подполковник же снова перевел взгляд на Киндинова. Тоном ниже уточнил: — Итак, это весь ваш ответ?