Чертов дом в Останкино - [5]

– Помилуйте, ваше сиятельство! – взмолился я. – Я эти сигары… украл!

От неожиданности Безбородко даже выпустил мою руку.

– Украл? – переспросил он.

– Да. Грешен. Пока ждал императрицу, не выдержал, приоткрыл ящик – дай, думаю, попробую, каковы на вкус. Казните теперь, моя вина.

Мне казалось, что я соврал убедительно. Поверил Безбородко или нет, но он вдруг ухмыльнулся и погрозил пальцем:

– Ах ты плут! Мне плевать, Крылов, на твои мелкие пакости. Но знай: времена сейчас неровные, будущее сокрыто. Мне известно, что Матушка не любит Павла Петровича. И даже не запрещает распространению пасквилей о нем. Однако, по всему, именно он станет будущим императором. И если ты сегодня, паче чаяния, получил указание присоединиться к травле наследника, то трижды подумай, прежде чем браться за свое бойкое перо. Лучше бы тебе сказаться больным и уехать куда-нибудь… Ненадолго. Года на два, не больше, ты понял меня?

Я с готовностью кивнул.

– Вы дали мне прекрасный совет, ваше сиятельство, – сказал я. – Именно так и поступлю. Но только проблема в том, что путешествовать мне сейчас не позволяет скудость средств. И рад бы уехать, да не на что.

Я выразительно посмотрел на сановника. Тот кивнул и брезгливо предложил мне вечером зайти к нему, пообещав дать достаточно средств для путешествия.

Это небольшое происшествие слегка развеселило меня, я уже направился в сторону дверей, но тут снова произошла непредвиденная остановка. Недалеко от дверей меня задержал дежурный офицер-измайловец, приказавший идти за ним.

Мы поднялись на второй этаж, потом прошли гостиную залу, размером с большой бриг, и оказались в малой оружейной зале. Здесь офицер оставил меня, приказав ждать. Я стоял и гадал: кто из вельмож на этот раз переполошился неожиданным разговором императрицы с простым поэтом? Некоторое время я провел, разглядывая рыцарские доспехи и всевозможные орудия убийства, изящно расположенные на гобеленах. Наконец в зал вошли два человека схожей наружности. Один был совсем юн, но уже в генеральском мундире. Второй – в сиреневом английском фраке и розовых чулках, выглядел старше. На его холеном лице застыла маска пренебрежения. «Из огня да в полымя!» – подумал я, потому что это были братья Зубовы – Платон, фаворит императрицы, и Валериан, герой взятия Измаила, тогда еще ходивший на обеих ногах.

– Слушай, Крылов, – сказал Платон Зубов. – О чем ты сейчас шептался с этим жирдяем?

Плечи мои обмякли. Соврать фавориту было себе дороже. И я рассказал, как граф Безбородко предостерегал меня от написания памфлетов про наследника. Услышав это, Зубовы расхохотались.

– Вот дурак! – сказал Платон Александрович. – Он небось подумал, что Матушка наняла тебя пасквили сочинять про Курносого?

– Да, именно так, – кивнул я, умалчивая о приглашении вечером в дом графа.

Молодой Зубов, красивый как Аполлон, поднял густую бровь:

– Неймется Безголовке. Может, отправить его в Гатчину, пусть там сдохнет вместе со своим любимчиком?

Платон погрозил ему пальцем:

– Это плохой совет, Валя. Я его не слышал. – Потом он обернулся ко мне: – Я не буду тебя спрашивать, о чем ты говорил с Матушкой. Потому что она вызвала тебя по моему совету. Хочу только подтвердить – одно лишнее слово, и… – Он выразительно посмотрел на меня. – Теперь ты знаешь, – продолжил Платон Зубов, – кто на самом деле посылает тебя сыскать концы этой истории. И потому я буду ждать от тебя полного отчета – прежде, чем ты дашь его императрице. Если вдруг ты узнаешь что-то… что-то важное… – Он снова выразительно посмотрел мне в глаза: – Немедленно возвращайся в Петербург и бегом ко мне. Вся охрана предупреждена. Тебя проведут в любой час дня или ночи. Все ли понятно?

– Да, – сказал я.

Зубов достал из кармана маленький мешочек красной замши с золотой толстой тесемкой.

– Тут тебе на расходы, – сказал он. – Если твое предприятие окончится успешно, получишь намного больше. И не только в золоте.

Он передал мне деньги и развернулся, собираясь уйти. Но Валериан все еще оставался на месте.

– Ты умеешь стрелять из пистолета? – спросил он меня.

Я покачал головой.

– Зря, – сказал он. – Пистолет тебе может пригодиться.

Петербург. 1794 г.

Как только потешный толстяк Крылов вышел в сопровождении офицера, ожидавшего у дверей, Валериан Зубов повернулся к брату:

– Это смешно.

– Что? – спросил Платон, рассматривая свое отражение в хорошо отполированной кирасе доспеха.

– Чья была идея? Для чего этот злобный рохля?

Платон вздохнул:

– Матушкина фантазия. Я отговаривал ее, предлагал послать кого-то из более ловких людей, но ты же знаешь мою старуху – для нее эффект важней результата. Впрочем… кое-какие резоны она мне привела. Ты же видел, как Безбородко взял этого типчика в оборот, как только он вышел от Катьки. Она судит так: своих посылать нельзя, потому что за ними сейчас смотрят в десять глаз. Равно как и мы смотрим за людьми Курносого. А кто заподозрит придурочного писаку Крылова?

Валериан задумчиво расстегивал и застегивал пуговицу на кафтане.

– Может, отправить с ним пару толковых офицеров? Не гвардейских, боже упаси! Эти остолопы только и умеют, что пить и играть в карты. Нет, я подберу парочку армейских проныр, а? К тому же в случае крайней надобности они его прирежут, а?