Чертополох в хрустальной вазе - [9]

Завтра в это же время они с Оксаной будут уже лететь в Сочи. Олег сказал, что на послезавтра билетов почему-то не было. На день раньше — пожалуйста, а еще через день — ни единого билета.

За окном моросит нудный дождик, небо серое и тяжелое, под ногами хлюпает, мокрые воробьи нахохлились и не чирикают. Город, унылый и мрачный, кажется, сам страдает хандрой в этой затянувшейся, хотя и подтаявшей изрядно зиме. А в Сочи солнышко и деревья в цвету. Жаль, нельзя взять с собой сынишку. Он любит яркие краски весны и всегда рисует ее в своих тетрадках и альбомах: подснежники зацветают, медведи выходят из берлоги, скворцы вернулись в свои домики… Надо бы Оксану с ним познакомить, он ей должен понравиться. Если только Лариса не упрется, хотя зачем бы ей.

Давно Кирилл не видел сына, кажется, уже года два. Или даже больше? Совсем большой, наверное, парень стал. Лариса в Москву не приезжает, а ему все некогда поехать в Челябинск, повидаться с мальчишкой, поговорить с ним по душам.

Глава 4

В аптеке, которую Альбина отыскала на территории кардиологического центра, всех нужных лекарств из списка доктора Чижикова не оказалось. Девушка взяла то, что дали, а остальное решила поискать в аптеках возле дома.

В троллейбусе она опять вспомнила разговор с врачом. Нужно обязательно предупредить Вадима, чтобы не вздумал волновать отца рассказами о проблемах на фирме. Интересно, какие там могут быть проблемы? Доски негодные? Или мастер запил? Или станок какой-нибудь деревообрабатывающий сломался? Или налоговая наехала?

Троллейбус остановился на перекрестке. Впереди был поток машин. Мимо окна медленно проползла белая «мазда», точь-в-точь такая же, как у Вадима. Альбина приникала лицом к окну и увидела знакомый номер. Вадик! Куда это он? И что за женщина рядом с ним сидит на соседнем сиденье? Лица женщины она не рассмотрела, взгляд ухватил лишь рыжие волнистые волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Кто эта рыжая баба и с какой стати она ездит с ее мужем?

Альбина вскочила со своего места и направилась к водителю, попросить, чтобы он открыл переднюю дверь и выпустил ее наружу. Все равно ведь стоит. Ей хотелось побыстрее оказаться возле «мазды», убедиться в том, что она не ошиблась. Или наоборот, ошиблась. Наверное, это какая-нибудь бухгалтерша из фирмы. Самая обычная бухгалтерша, которую Вадим повез в банк. Или в налоговую. И нечего волноваться, накручивать себя, придумывать разные глупости. Но все равно она должна выйти из троллейбуса.

Троллейбус был полон. Пока Альбина пробиралась к первой двери, загорелся зеленый свет и весь транспорт двинулся вперед. Троллейбус слегка тряхнуло, и Альбина, не успевшая ухватиться за поручень, едва не упала. В последний момент уцепилась за грузную тетку, и та сердито рявкнула:

— Держаться надо! Я вас подпирать не нанималась.

Настроение окончательно было испорчено. Впрочем, с тех пор, как тяжело заболел отец, Альбина постоянно чувствовала себя не в своей тарелке. Ее не покидали страх и беспокойство.

Отец всегда был для Альбины надежной опорой, скалой, которая способна защитить ее от любой бури. А теперь он болен, слаб и сам нуждается в защите.

Стоп! Чего это она разнюнилась! Зачем переживать, пока беды еще нет и в помине? Отцу сделают операцию, он обязательно поправится, и все опять будет так, как прежде.

Все будет хорошо.

И потом, у нее ведь есть Вадим.

Вадим… Память вновь услужливо продемонстрировала рыжеволосую незнакомку. Неприятный холодок пробежал по спине, томительно и тревожно заныло где-то под ложечкой. Альбина тряхнула головой и повела лопатками, словно могла таким образом отбросить досадное воспоминание. Да, Вадим красив и нравится другим женщинам, ну и что с того? Ведь любит он только ее и никого больше. Она, Альбина, — его большая и единственная любовь. Он постоянно ей об этом напоминает.

— Ну, как отец? — первым делом поинтересовался Вадим, вернувшись, как и обычно, около восьми.

Передавая ему разговор с кардиологом, Альбина внимательно наблюдала за мужем, но ничего особенного в его поведении не заметила. Он не прятал глаз и держался с ней так же свободно и ласково, как всегда. Войдя в квартиру, Вадим чмокнул ее в лоб, потом вымыл руки и переоделся, после чего, улыбнувшись, сказал, что ужасно хочет есть. Голоден, как стая диких псов. Эту фразу он всегда произносит, когда приходит вечером с работы.

Альбина разогрела ужин, приготовленный Зинаидой Геннадьевной, и поставила тарелку перед мужем.

— Значит, этот, как его… Щеглов считает, что операция обязательна? — переспросил Вадим, прожевав кусок мяса.

— Чижиков, доктор Чижиков, — поправила Альбина мужа и, не меняя интонации, произнесла: — Кто та рыжая, что сидела рядом с тобой в машине?

— Какая рыжая? — Вилка замерла в руке Вадима, взгляд выражал искреннее недоумение. — Ты о чем?

— О ком. Рыжая баба. Я видела тебя сегодня на проспекте Мира, из окна троллейбуса. Рядом с тобой сидела женщина с длинными рыжими волосами.

Вадим задумался, словно пытался понять, чего от него хотят, потом лицо его прояснилось.

— A-а, ты, вероятно, имеешь в виду клиентку! Покупательницу. Женщина заказала у нас сегодня два шкафа-купе. Надо же, а я и не обратил внимания на цвет ее волос.