Чертольские ворота - [16]
— Великий кесарь, свистни!
Отрепьев плеснул в себя — светом болотным — вино... Весь зажмурясь, заложил головоломным узлом четыре перста в рот и длительно, с запредельным отзвоном, засвистал.
Домрачеи враз струны смешали с кистями. Цимбалисты безрассудно обрушились на свои хрупкие ящики полыхающими молоточками. Бубны слились, ссыпались в один клейкий растреск: девки в один вздох скинули саяны и рубашки и какой-то беспомощной, бешено-белой, приплясывающей студенисто стеной прямиком пошли на царский стол.
Царь запьянцовским широким движением от уст так отнял кумган, что навзничь опрокинулся. С хохотом закатившись под спадавшую до полу скатерть, с другой стороны разогнав желтую бахрому, рукой поймал чью-то голую щиколотку и потащил, хохоча, на себя, под зашалашенный натемно стол.
— ...а в турских якших городех — у кажда — гарем, кажд млад и мудр до самой старости, бодр до смерти, — лишь пошевеливал языком Шерефединов, обомлевающий в сухом пару. — ...Засватает под ся яще, посляяще... а любим жену выищет иза всех та. А здешен муж — тож не глядя, ровно под чадрой берет-посватывает, но одну. И любострассь у него резовей убывает себя, и пламя жизни с голоду кончает...
— Правильно нерусский говорит, — пошел голос из тумана, откуда свешивались ноги дьяка Грамотина. — Им и паранджи не помеха... Я бы мешки эти с ихних кошек вовсе не сымал, а прямо так... — голос в пару захлебнулся, нога ногу потерла мечтательно.
— Вообще да, — снизу отозвался матовый первый дьяк Посольского приказу. — Самую курву, коли рюшка занавешена, восхощешь...
— Да не о том я... — обиженно приподнялись и канули куда-то ноги.
— A-а, ты по сущи, — все же продолжал переговоры дьяк-посолец Власьев. — Тогда да... Что любая баба есть? Покоище змеиное и жупел адский...
Весь плавно пошевелись, Шерефединов глянул на него через покалывающую блаженно зыбь: позвоночной ложбинкой расплывчато-сутулого дьяка бежала прозрачная струйка, сам позвоночник проступал, как изогнувшийся мучимо, с летящимися по нему темными листиками, стебель, чудом удерживающий неподъемный плод тела.
— По шариату считать, — сказал, что просто знал, Шерефединов, — у бабов нету души.
— И быть не может, — подтвердил дьяк Власьев, смутно обложенный девьими иереями и ленно волнуемыми чреслами.
Невидимый царь, во мгле на верховном полке, в просторе одиночества все слышал и даже кивнул, осязав и телом, и умом уместность и доброжелательность помыслов Шерефединова, но отдыхающей душою к ним оставался ровен. Хотя первый, восточный, полукруг беседы в банном понизовье — кажется, к самой бережно парящей под жгущимся сводом душе царя — ненароком обратил одно видение. Ему примерещился огромный южный город с частыми палатами и минаретами, с пребольшими окнами, распахнутыми в открытые подворья, любезные сердцу преровной тропою и зеленью, напрочь лишенные непроломимых заборов. Всюду виделся в обилии полуголый, полуодетый люд — но ничуть не зябкий, сам теплый и полупрозрачный, какой-то как незасватанный еще. У иных — наперемет — только халатики от солнечного ливня, горят, текут с плеча...
С испода хлынул воздух, холод, свет — прозрачные нагие южане смешались с матовыми ближними дворянами и дьяками. Хлопнув дверью, в парильню вошел Ян Бучинский, прямо в распущенном зипуне.
— Андреич, ты это что золотолитцам жалованье задержал? — прокричал Ян в пар. — А ну вылазь! Потом: гости-то и песца заодно с поташом у Сибирского приказу перебили! Вот так у вас монополия!..
Ян, отшатнувшись с непривычки, приоткрыл чуток дверь, приник к клубящейся щели губами, глотнул воздуха. Кто-то, охая, начал спускаться с третьего полка — на выход.
— Государь! — торопясь, прокричал секретарь и наверх. — Подь глянь, какую дролю я тебе привез! Веришь, сама на меня набежала на описанном дворишке Семки Годунова, к тебе запросилась в чертог!.. Тут она, во второй неделаной парильне ждет, — довершил Ян известие, уже выбрасываясь за порог. Ухнула четырехбревная дверь и — «о, пал псяпехний...» — на польском буркнула еще глухой отдачей.
— Так веди ее сюда! — не успели докричаться упревшие дьяки. Хмельные, любопытные от жара, стали подыматься, ломанулись было следом за царем, но Дмитрий, выходя, пхнул нижнего соратника, и все дьяки, как свежеслепленные, влажно блещущие глиняные игрушки, один за другим пошлепались на прежние места.
Позже все-таки все слезли вниз, на широкую мыльню. Там льготнее наконец задышалось, ловчей и не так страшно было хлестаться вениками. Квохча, мощно рыча с нежным отвизгом, — хлестались все: думные дьяки, безмятежные русалки, новые бояре, кроме дьяка Власьева, которому уже мешали быстро двигаться совокупно зачерствевшие спина и задница. Дьяк мылся кое-как, едва туго клонясь туда-сюда, в сторонке от всеобщего ристалища, потом позвал Шерефединова слегка ободрить ему кипой дуба спину. Но Арслан, огрев его, улегшегося с превеликим бережением на лавку, пару раз, вдруг выбросил веник, прошелся короткими, толстыми, как кулаки, пальцами по власьевским хрящам, избил товарища самими кулаками и начал крутить ему руки. С перепугу поверженный дьяк запищал. Тогда Арслан пришел в восторг, запрыгнул весь ему на спину и побежал по ней неведомо куда, съезжая пятками по мокрым ребрам.
Роман-дилогия «Самозванец» — это оригинальная трактовка событий Смутного времени XVII века. Смута — всегда благодатная почва для головокружительных авантюр и запретной страсти.В центре повествования — загадочная фигура Лжедмитрия I, или Гришки Отрепьева, а также его ближайшее окружение. Казачий атаман Андрей Корела, юный полководец Скопин-Шуйский, польский гусар Станислав Мнишек — все это реальные исторические лица, как Борис Годунов, царевна Ксения, Марина Мнишек и многие другие. Судьбы этих людей переплелись между собой и с судьбой России настолько плотно, что вычеркнуть их из ее истории невозможно.
Увезенный в детстве отцом в Париж Иван Беклемишев (Жан Бекле) возвращается в Россию в качестве офицера Великой армии Наполеона Бонапарта. Заполучить фамильные сокровища, спрятанные предком Беклемишевых, – вот основная цель Ивана-Жана и Бекле-отца. Однако, попав в Москву, Иван-Жан становится неожиданно для самого себя спасителем юной монашки, подозреваемой во взрыве арсенала в Кремле. Постепенно интерес к девушке перерастает в настоящее чувство и заставляет Ивана по-новому взглянуть на свои цели и поступки.
Загадочная русская душа сама и устроит себе Смуту, и героически преодолеет её. Казалось бы, столько уже написано на эту острую и весьма болезненную для России тему. Но!.. Всё смешалось в Московской державе в период междуцарствия Рюриковичей и Романовых — казаки и монахи, боярыни и панночки, стрельцы и гусары... Первые попытки бояр-«олигархов» и менторов с Запада унизить русский народ. Путь единственного из отечественных самозванцев, ставшего царём. Во что он верил? Какую женщину, в действительности, он любил? Чего желал Руси? Обо всём этом и не только читайте в новом, захватывающем романе Михаила Крупина «Великий самозванец».
Роман-дилогия «Самозванец» — это оригинальная трактовка событий Смутного времени XVII века. Смута — всегда благодатная почва для головокружительных авантюр и запретной страсти. В центре повествования — загадочная фигура Лжедмитрия I, или Гришки Отрепьева, а также его ближайшее окружение. Казачий атаман Андрей Корела, юный полководец Скопин-Шуйский, польский гусар Станислав Мнишек — всё это реальные исторические лица, как Борис Годунов, царевна Ксения, Марина Мнишек и многие другие. Судьбы этих людей переплелись между собой и с судьбой России настолько плотно, что вычеркнуть их из её истории невозможно.
Это - история необыкновенного восшествия на московский престол единственного из русских самозванцев, ставшего царем. Это - трагедия власти и лукавого времени. Природные катаклизмы, голод, эпидемии, людоедство… Звон клинков и колокольный набат, кровавые баталии, пытки… Взлет и падение вчерашних баловней судьбы, кремлевские интриги и спальни… Изнанка церковной жизни и сила родных святынь, казачья вольница… Неповторимые людские судьбы, сплетенные в единый клубок русской Смутой. Это - неожиданные параллели прошлого с современностью.
Первое в своем роде полное исследование Балтики как интереснейшего региона: взлет и падение величайших династий, драматические события, связанные с такими городами, как Санкт-Петербург, Стокгольм, Копенгаген, Гданьск, Ревель (Таллин), Рига и Мемель (Клайпеда), изменения, которые повлекло за собой новое мышление эпохи Просвещения, развертывание угрозы наполеоновской Франции и последствия Первой мировой войны и русской революции. Издание снабжено черно-белыми и цветными иллюстрациями, а также генеалогическими древами правящих династий и хронологическими списками событий. «Моей целью было дать общее представление об истории Балтийского региона, который объединяет различные земли, принадлежащие сейчас Швеции, Дании, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, России, Белоруссии и Германии, через жизни сформировавших ее людей.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.
Зима 1818 года. Войны с Наполеоном окончены. Во Франции стоит русский оккупационный корпус, возглавляемый графом Михаилом Семеновичем Воронцовым. Военные баталии стихли, но начинаются баталии дипломатические, которые точно так же приводят к гибели людей, а могут привести к возобновлению военных действий. Чтобы не допустить этого, Михаил Воронцов вынужден с помощью своих друзей из Петербурга распутывать интриги дипломатов… и в это время, так некстати, встречает очаровательную Лизу. «Париж слезам не верит» – первый роман известной писательницы Ольги Елисеевой из цикла, посвященного Михаилу Воронцову.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования Советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки». В третьей книге трилогии акцент сделан на периоде 1919–1922 годов, когда Махно разошёлся в политических взглядах с большевиками и недавние союзники в борьбе за новый мир стали непримиримыми врагами.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования Советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки».Во второй книге трилогии основное внимание уделено периоду с начала 1918 года до весны 1919-го, когда Махно ведёт активные боевые действия против «германцев», стремящихся оккупировать Украину, а также против белогвардейцев.
Нестор Махно – известный революционер-анархист, одна из ключевых фигур первых лет существования советской России, руководитель крестьянской повстанческой армии на Украине, человек неординарный и противоречивый, который искренне хотел построить новый мир, «где солнце светит над всей анархической землей и счастье – для всех, а не для кучки богатеев». Жизнь его редко бывала спокойной, он много раз подвергался нешуточной опасности, но не умер, и потому люди решили, что у него «девять жизней, як у кошки». В первой книге трилогии основное внимание уделено началу революционной карьеры Махно.