Чертоги памяти - [9]
Барселона стряхивает сон, принимается за café con leche[20] и пончики. Шум машин, пульсация приезжих и самых ранних, неугомонных туристов. Под лучами неяркого осеннего солнца белеют платаны. На ставнях магазинов и ресторанов больше граффити, чем запомнилось Дэнни по прошлому разу, на тротуарах больше мусора. Больше бездомных пробирается по утренним улицам, волоча за собой раздутые от пожитков пластиковые мешки. Барселона осталась в памяти Дэнни яркой, разноцветной, полной жизни и сил. Сейчас она кажется старше, утомленнее и все никак не может развеять ночное оцепенение. Стала словно менее дружелюбной. Обман памяти, быть может.
А вот этого уж точно не было прежде: с балконов свисают бесчисленные каталонские флаги. Красные и желтые полосы беспокойно подергиваются на ветру.
Какой она будет – встреча с труппой? Что он скажет Заморе, Розе, клоунам? Беспокойство скручивает внутренности мальчика тугим узлом.
И кем он станет для них? Убитым горем сыном одного из отцов-основателей? Вернувшимся героем, только что чудом обманувшим смерть в Гонконге? Или незваным гостем, путающейся под ногами обузой?
А может ведь быть и хуже, соображает он. Вдруг «Сорок девять» держат труппу под наблюдением? Вдруг кто-то из циркачей уже поджидает меня? Вдруг я сам лезу в львиное логово? Что ж, по крайней мере, на моей стороне элемент внезапности. Даже если Лора и подняла тревогу, никто не догадается, что я здесь, пока я сам не объявлюсь… Просто надо держаться смелее.
Такси сворачивает за угол – и перед Дэнни во всей красе возносится к неподвижным облакам Саграда Фамилия. Подозрения, уж не преувеличили ли детские воспоминания его размер, мгновенно улетучиваются из головы. Собор куда больше – и безумнее! – чем помнилось мальчику. Настоящая гора из камня и бетона! Башни и парапеты украшены скульптурами, соседние здания по контрасту кажутся совсем крошечными. А над всем этим вечным строительством покачивается стрела подъемного крана. Свисающий со стрелы огромный каменный блок съеживается, исчезает на фоне этакой громады.
Вот это подмостки! Вот это сцена! Место, где «Мистериум» возродится заново. На лесах даже уже висит длинное рекламное полотнище. Буквы в человеческий рост гордо кричат одно-единственное волшебное слово: «Мистериум». Пульс у Дэнни несется вскачь.
Свершилось! Я здесь, я вернулся! Радостное волнение наконец вскипает волной. И уже непонятно, от волнения ли, от нервов мальчик неловко возится с мелочью, расплачиваясь с таксистом.
Дэнни вылезает из машины…
…и, обернувшись, оказывается лицом к лицу с Дарко Бланко.
Серовато-серебристые глаза метателя ножей расширяются от изумления, но не так сильно, как можно было бы ожидать. Он приподнимает брови – словно бы отдавая должное загадочным путям, которыми движется мир. По обветренному небритому лицу расползается улыбка:
– Дэнни! Какими судьбами?
Мягкий восточноевропейский акцент Дарко звучит так знакомо, так непринужденно – как будто они продолжают разговор, прервавшийся лишь на пару минут, а не на год с лишним. В одной руке циркач держит черный чемоданчик, тот самый, в котором хранит набор острых, как бритва, метательных ножей. В другой – картонный поднос со стаканчиками кофе. Над головой зеленой вспышкой проносится дикий зеленый попугайчик, пронзительный крик звенит в воздухе.
– Услышал про возрождение цирка. Вот – захотел посмотреть, – с запинкой отвечает Дэнни.
– Ну, мы еще не откатали программу как следует. Ты уж будь к нам снисходителен.
А ты не очень-то удивился при виде меня, думает Дэнни. Но опять же, старину Дарко ничем из равновесия не вышибить. Один-единственный раз он видел Дарко и в самом деле потрясенным: после пожара. Пепельно-бледный, он много дней отмалчивался, глубоко уйдя в себя.
Сейчас он разглядывает Дэнни. Свободная белая рубаха раздувается на ветру, черные сапоги крепко стоят на мостовой.
– С тобой точно все в порядке? А то вроде бы ты слегка нервничаешь.
Дэнни оглядывается, смотрит на стекающиеся к собору толпы. Убраться бы поскорее с улицы.
– Можно войти?
– Ну разумеется, – отвечает Дарко. – Роза, правда, в ОТВРАТИТЕЛЬНОМ настроении. Два дня до премьеры. А Замора все еще что-то отрабатывает.
– Вы все здесь? – интересуется Дэнни, кивая на громаду собора. – Летучие Акробатки? Клоуны?..
– Все наши, – подтверждает Дарко. – Кроме, конечно, твоих бедных мамы с папой. – Он вздыхает и покачивает головой. – И этой крысы, Джимми Торрини. Не думаю, что мы его еще увидим.
– Да, это вряд ли, – соглашается Дэнни, торопясь перебраться через тонкий ледок эмоций. – А все остальные?
– Да, даже Герцог, – подтверждает Дарко, словно бы подхватив нить его размышлений.
– А откуда ты понял, что я сейчас думаю про Герцога?
– Ты обшаривал глазами мостовую – словно высматривал очень низенького друга. Значит, либо Замора, либо пес. Ну и выражение лица у тебя было попроще, чем для Заморы.
Дэнни и забыл, как хорошо Дарко владеет техникой «холодного чтения»[21] – почти как папа. Видит ли он меня насквозь? Что я нервничаю – это он заметил. Может, надо бы рассказать ему, что я вспомнил…
Но метатель ножей уже разворачивается и шагает прочь мимо длинной очереди туристов, дожидающихся открытия собора.
«Мистериум» возвращается в Берлин, и Дэнни Ву предстоит вновь оказаться там, где произошло самое страшное событие в его жизни. А международная преступная организация «Сорок Девять» планирует совершить в этом городе ограбление века… И Дэнни – именно тот, кто может им помешать, хотя сам мальчик пока и не догадывается об этом. Но он все ближе подбирается к разгадке тайны, стоившей жизни его родителям, и впереди его ждет смертельно опасный поединок с «Центром», таинственным руководителем «Сорока Девяти».
Дэнни Ву привык к тайнам. Он – сын иллюзиониста и гимнастки – вырос в цирке «Мистериум» и умеет много необычного. Показывать карточные фокусы. Гипнотизировать. Читать эмоции собеседника как открытую книгу. Освобождаться от оков. Это несложно, если учиться с раннего детства… Но в день гибели родителей детство кончилось. Теперь Дэнни живет с тетей, ходит в школу – и будто спит наяву. Пока однажды совсем рядом с ним не гремит взрыв. Неужели теперь опасность угрожает самому Дэнни? Что ж, мальчику представится случай это выяснить.
Американский ученый и изобретатель Мак-Кертик получает концессию на добычу уникального памирского теллита. Новооткрытый металл не только сулит переворот в технике — толстосумам из США во главе с миллиардером Морганом он обещает победу над ненавистной Евразией, ставшей к 1945 году союзом советских государств.
Всем нам известно, что озоновый слой Земли разрушается. Но, как оказалось, разрушается не только он! И спасти нашу планету от разрушения межпространственного слоя предстоит группе смельчаков под руководством великого учёного! Им придётся столкнуться со множеством трудностей. Хорошо хоть помогать им будут ожившая древняя программа, инопланетянка со множеством сущностей и охранная система Земли! Может, вместе они смогут дать всем нам второй шанс!
Интернет вещей может показаться настоящим кошмаром… Ведь умный дом может стать ангелом-хранителем!
Будьте терпеливы к своей жизни. Ищите смысл в ежедневной рутине. Не пытайтесь перечить своему предпочтению стабильности. И именно тогда вы погрузитесь в этот кратковременный мир. Место, где мертво то будущее, к которому мы стремились, но есть то, что стало закономерным исходом. У всех есть выбор: приблизить необратимый конец или ждать его прихода.
Третья книга «Нашей доброй старой фантастики» дополняет первые две — «Под одним Солнцем» и «Создан, чтобы летать». К авторам, составившим цвет отечественной фантастики 1960—1980-х, в ней добавились новые имена: Георгий Шах, Олег Корабельников, Геннадий Прашкевич, Феликс Дымов, Владимир Пирожников и др. Сами по себе интересные, эти авторы добавили новых красок в общую палитру литературы. Но третья книга антологии не просто дополнительный том, она подводит некую символическую черту, это как бы водораздел между поколениями — поколением тех, кто начинал еще при Ефремове, и поколением новой волны, молодых на ту пору авторов, вышедших из «шинели» братьев Стругацких.
В очередной том «Библиотеки фантастики» вошли романы знаменитого английского писателя-фантаста Герберта Уэллса (1866—1946), созданные им на переломе двух веков: «Машина времени», «Человек-невидимка», «Война миров», «Пища богов».