Чертоги памяти - [45]

Син-Син растерянно смотрит на карман своей куртки. Звонок раздается именно оттуда. Сунув руку в карман, она вытаскивает мобильник и с ошарашенным видом держит его на ладони:

– У меня с собой телефона не было. Это твой?

– Нет! Я его потерял!

Но выглядит телефон точь-в-точь как его.

14. Почему о безопасности не всегда заботятся… в первую очередь

Дэнни робко берет телефон, словно тот вот-вот укусит его. Звенящий гитарный рефрен не умолкает.

– Я же его потерял. Откуда он вдруг у тебя в кармане?

– Чокнуться можно! Понятия не имею. Ответь же, балбес.

Дэнни снимает телефон с замка и нажимает кнопку ответа:

– Алло?

– Hola, Дэнни, – звучит в трубке женский голос: странно знакомый, Дэнни уже слышал этот голос совсем недавно – только вот где? – Приятно прокатиться с подружкой?

– Кто это?

– У меня для вас сообщение, – продолжает голос ровным, бесстрастным тоном, словно его обладательница нарочно старается не подпускать в него никаких эмо-ций.

– Какое еще сообщение? Вы кто?

Дэнни отнимает телефон от уха и включает громкоговоритель, чтобы Син-Син тоже слышала.

– Дэнни, знаешь, кто такие немезиды? Те, кто держат в руках твою судьбу. Я твоя немезида, я та, кто убивает тебя. Та, что прикрепила бомбу к стенке вашей кабинки. Килограмм семтекса может устроить самый натуральный большой взрыв…

В один миг Дэнни все становится ясно.

Женщина с нижней станции – та самая, в зеленом плаще. Точно такой же оттенок зелени он видел в соборе вчера вечером! И она как бы случайно налетела на них – небось тогда-то и сунула телефон в карман Син-Син, а глухой хлопок по стенке – это когда она прилепляла взрывное устройство. Он крепко зажмуривается, силясь припомнить, что же привлекло его внимание, когда она уходила. Ага, вот что – у нее больше не было на плече сумочки.

– Вы просто хотите нас запугать! – восклицает Син-Син.

– Часики тикают, – произносит все тот же бесстрастный голос, но на этот раз чуть резче. – Тикают. Считайте, у вас есть пара минут. Проститесь друг с другом! А потом конец.

В кабинке воцаряется молчание.

– Алло? Вы еще тут? – кричит Дэнни.

– Мне пора, – отвечает женщина. – Но, надеюсь, вы заметили, что я остановила вас между двенадцатой и тринадцатой опорами? Самое высокое место дороги. Adéu.

Разговор обрывается.

– Это ведь шутка, правда? – спрашивает Син-Син.

Дэнни вертит в руках телефон, пытается проверить историю входящих звонков. Звонок в списке всего один, да и тот «абонент неизвестен». Адресная книга пуста. Денег на счету нет. И что теперь? Номера Заморы он наизусть не помнит. А в службы спасения звонить без толку: времени нет. Дэнни ничуть не сомневается: та женщина говорит правду – однако им вдруг овладевает непонятное спокойствие. Если это конец – что ж, они меня достали, все по-честному. Но я не готов умирать без боя. И я не дам Син-Син умереть здесь, в этой глупой консервной банке. Он смотрит на крышу кабинки и расстояние до следующей опоры в мучительных поисках решения.

– Не шутка, – отвечает он. – Надо убираться отсюда.

В фильмах в таких ситуациях на крыше кабинки непременно оказался бы люк, но крыша этой кабинки кажется твердой и ровной, без единой трещинки. Встав на сиденье, отчего пузырь снова начинает ходить ходуном, мальчик старается открыть форточку наверху застекленного окна.

– По-моему, мы протиснемся, – сквозь зубы цедит он, – если только мне удастся открыть эту чертову штуку.

Син-Син запрыгивает на сиденье рядом с ним. Делает два глубоких вдоха, второй глубже первого, расслабляет плечи, сжимает кулаки так, что белеют костяшки пальцев, – и резко, с шипением выпустив меж зубов воздух, бьет правой рукой по крышке. Та слетает с петель и, крутясь, падает на землю далеко внизу.

– У меня… есть идея, – говорит девочка, обращая овальное личико к канату над головой, зачарованно разглядываяуклон.

Но Дэнни не слушает. У него ведь тоже есть идея! Он вытягивает из кармана джинсов карабин и внимательно рассматривает его – открывает, проверяет, не растрескался ли. Ведь его здорово приложило о каменные плиты собора. Фрэнки его не просто так выкинул. «Безопасность – в первую, вторую, третью и последнюю очередь», – всегда говаривал он с тягучим бруклинским акцентом. Но что делать, если выбора нет?

– Если выбраться на крышу, можно прицепить к канату вот эту штуку, – торопливо говорит он. – Пропустить в него мой ремень, сделать петлю, ухватиться – и прыгнуть. Как на аттракционе. Я видел, как Бидоновы[72] ребята такое много раз делали… на фестивале… – он умолкает, стараясь убедить хотя бы себя самого, что план сработает. – А потом слезть по лестнице.

– Не уверена, выдержит ли это нас обоих, – отвечает Син-Син, подтягиваясь к отверстию для вентиляции. – По-моему, мне пора устроить пробы прямо тут.

Она не сводит глаз с каната. Дэнни еще не видел ее настолько сосредоточенной и напряженной.

– Что-что?

– Слыхал такие слова – орибат, неуробат?[73] Фунамбулист?[74]

– Так ведь канатоходцев называют?

– Именно, Дэнни. В этом мой номер и состоит. Ну вроде того. Мой трюк. Сюрприз.

– Ты канатоходка?

– Акробатика на провисшем канате. Но, думаю, и на таком сумею.

Проворно подтянувшись на руках, она до середины туловища просовывается в узкое окошко и, изогнувшись, шарит ногами в поисках опоры. Дэнни перехватывает неистово машущую кроссовку и придерживает ее, давая девочке возможность оттолкнуться. Миг – и она уже скрылась в окошке.