Чертежи и чары - [14]

— Отлично, только пальцы так не растопыривай, держи лопату ровно, что ты ей машешь, как сломанный ветряк!

Через пару минут:

— Техничнее, техничнее, если будешь так горбиться, буду поправлять осанку шаровыми молниями!

Через полчаса:

— Маленькая яма, ты туда не влезешь, копай дальше.

Через час:

— Жарко? Вот когда тебя взгреет твой папаша, тогда и будешь жаловаться! Нашелся, понимаете ли, великий электромаг!

Наконец, мне надоело. Сообщив Солу, что он может теперь снова засыпать свою могилу, так как настроение его убивать у меня пропало, я пошла отдыхать. В доме было немного прохладнее, чем на улице, я улеглась в гамак, открыла купленную на ярмарке кулинарную книгу и стала размышлять.

Прошло шесть месяцев с моего путешествия по Пестрому морю. За это время я получила только одно официальное письмо с уведомлением о свадьбе его императорского высочества и благодарностью за оказанную помощь. Вообще я понимала, что рассчитывать на что-то другое и от кого-то другого глупо, но все равно было обидно. Душу грызла и тайна моего происхождения, то есть не его самого, а то, как я оказалась в этой забытой всеми пустыне. Иногда я представляла себя в роли герцогини, и непонятная тоска сжимала сердце. Хорошо, наверное, что мои настоящие родители давно умерли, иначе бы я не удержалась от искушения взглянуть на них. Все это не давало мне спать по ночам, в результате чего страдали мое настроение и мое здоровье. Ну, еще здоровье Сола. Единственной радостью оставались тушканы, в последнее время чувствовавшие себя в моих владениях довольно вольготно. Вот и сейчас ко мне подкрался мой любимчик, Снежок. Недавно он поранил глаз, и пришлось тащить это сокровище к целителю, последний, надо сказать, едва не остолбенел при виде такой картины. Потребовалось сделать для Снежка повязку, пока глаз полностью не выздоровеет, и теперь тушкан стал похож на пирата из моих детских книжек. Он залез ко мне и стал теребить волосы. Слава богам, было что теребить, хоть до плеч, но отросли. Пожалуй, такой длины у меня не было лет с десяти, с тех самых пор, как я без спроса залезла в мастерскую деда во время одного из его экспериментов.

От размышлений меня отвлек Сол, забренчавший посудой в бесплодной попытке найти хоть что-то чистое. Только бы ничего не разбил, у меня и так осталось только две кружки, правда, одна из них уже месяц подрабатывает миской тушкана и отнять ее у него крайне проблематично. Наконец налив себе кофф в какую-то емкость, подозрительно напоминавшую цветочный горшок, мой ученик ввалился в комнату и устроился на старом диване, игнорируя капающий сквозь дырки напиток.

— Нери, а Нери, уже темнеет, давай пойдем на ярмарку! — начал канючить он, что за последние три торговых дня у него вошло в привычку, надо сказать, вредную. Я вспомнила голема и несчастных рабочих, и мрачно сообщила:

— Малыш, в ближайшую неделю тебе вообще лучше все более-менее людные места обходить десятой дорогой, а иначе, боюсь, следующие полгода ты будешь представлять собой ходячий кактусовый куст. Так что займись делом, вон, хоть посуду что ли помой!

— Ее уже не мыть надо, а поливать, чтобы мох лучше рос, — хмуро заметил Сол и едва увернулся от брошенной мной книги. — И вообще я свое наказание отработал, могу и погулять!

— Отработал он! Радуйся, что тебя не заставили убирать весь тот свинарник, что ты устроил! Ладно, демоны с тобой, встаю, — несмотря на лень, отпускать парня одного было чересчур рискованно, так как он не упускал ни одного случая, чтобы устроить какую-нибудь проделку, и в нашем горячем климате мне приходилось играть для него роль ледяного душа, что я и делала, не скупясь на подзатыльники и ругательства. Думаю, мэра это вполне устраивало.

Десять минут спустя я уже брела по дороге к главной площади, не обращая внимания на стоны Сола, уверенного, что с такой скоростью передвижения мы пропустим все самое интересное. По моему же мнению, самое интересное начинается только после заката, когда уходят обычные покупатели, и вот тогда-то при свете костров и масляных ламп просыпается настоящая ярмарка.

Помню, как дед впервые взял меня с собой на торги. Я была не просто впечатлена, я была до глубины своей детской души поражена открывшимся мне зрелищем: на горизонте таяло солнце, зажглись первые факелы, и на краю города будто возник новый мир, где на чуть остывшем песке танцевали босые девушки с татуировками на руках, звенели подвески, а в темное небо взлетали искры из рук огненных жонглеров. Бродя между развевающимися занавесками торговых шатров, я недоверчиво трогала их пальцем, поражаясь тому, насколько сильно эти легкие цветные ткани отличаются от той замызганной тряпки, которая висела в нашем доме. Признаться честно, в ту ночь мне в голову в первый и последний раз пришла мысль сбежать из дома. Какие только способы не изобретало мое очарованное воображение: вот я заматываюсь в ту самую шторку, цепляю на себя связку ложек, беру кухонный тесак для мяса и мчусь на поиски приключений во главе каравана отчаянных авантюристов. Перед моими глазами уже проплывали далекие горизонты неизвестных земель, а придя домой, первое, что я сделала, это взяла уголек из кухонной печки и нарисовала себе что-то невообразимое, но очень устрашающее на левой руке. Но, видать, дед хорошо разбирался в ветрах, бушующих в моей голове, и он вовремя пресек все невинные измышления своей внучки, заметив между делом, что после ярмарки он готов привлечь меня к работе над новым големом. Ну, вы сами понимаете, что значат какие-то там путешествия по сравнению с такой возможностью! С тех пор я как-то присмирела, чуть очерствела, и лишь раз иногда мерцающие огоньки костров тревожили мою ленивую душу.