Черта - [21]
Славянское влияние претерпел и порядок слов: если в западном идише глагольное сказуемое традиционно разрывается второстепенными членами предложения, то в восточном спрягаемая и неспрягаемая части чаще соседствуют; в придаточных предложениях сказуемое не относится, вопреки немецкому образцу, в конец.
Объединяя практически все российское еврейство, идиш, однако, не был гомогенным языком, что вполне объяснимо: им пользовались на такой огромной территории, что диалектных различий попросту не могло не быть. И хотя формирование этих диалектов – наследников разных диалектов средневекового немецкого языка – началось еще до прихода евреев в Восточную Европу, на их черты не могли не повлиять языки новых славянских соседей носителей идиша.
Восточный идиш был образован двумя ветвями диалектов: северной (литовско-белорусские диалекты) и южной. Южная ветвь, в свою очередь, подразделяется на юго-западную, или центральную (польские диалекты), и юго-восточную (украинские диалекты).
Диалекты различаются прежде всего фонетически, поэтому по речи носителя довольно просто определить, откуда он родом: носители разных диалектов по-разному произносят звуки, в первую очередь гласные. С другой стороны, серьезная разница могла приводить к тому, что евреи из разных регионов не всегда сразу понимали друг друга, хотя все они говорили на идише. Есть даже анекдот о еврейке-литвачке (носительнице одного из северных диалектов), которая вышла замуж за носителя одного из украинских диалектов и уехала к мужу. Как-то раз у нее убежал петух, и она отправилась его искать, при этом громко крича: «A hon! A hon!» – что на северном диалекте означает «петух». Местные, на диалекте которых петух звучал как a hun, не поняли, о чем речь, и подумали, что женщина кричит по-украински: «Огонь!» – «Иде огонь?» – спросили ее. «Та патух, патух!» – ответила она.
Различия между диалектами обыгрывались и в художественной литературе. Шлойме Этингер[33] использовал этот прием в пьесе «Серкеле». Действие пьесы происходит в Галиции, и все герои, которые говорят на идише, говорят именно на местном диалекте. Лишь один персонаж, кабатчик Шмелке Трайник, говорит на литовском диалекте – и на потеху всем остальным путает шипящие и свистящие согласные…
Будучи родным языком для подавляющего большинства российских евреев, идиш стал основным языком российского еврейства. На нем говорили в быту, на нем получали традиционное образование (изучали тексты молитвенника или Пятикнижия, которые были созданы в оригинале на иврите, но толковались на идише), на нем слушали проповеди в синагоге, смотрели представления народных театров и пели песни. На нем же читали книги. Невероятно популярными были, например, книги виленского писателя Айзика-Меира Дика[34]. В течение нескольких лет он работал по контракту с типографией вдовы и братьев Ромм: за ежемесячное содержание писатель был обязан каждую неделю сдавать в печать новую рукопись – небольшую книжку. По воспоминаниям современников, виленские еврейские хозяйки, закупая на рынке продукты перед субботой, покупали раз в неделю и новую книжку Дика.
В 1862 году в Одессе стала выходить первая газета на идише, правда, с названием на иврите: «Койл мевассер» («Глас возвещающий»). В ней печатались последние известия, рассказы о новинках науки и техники, литературные произведения. Многие знаменитые книги второй половины XIX века, написанные на идише, выходили сначала в качестве литературного приложения к «Койл мевассер», где из номера в номер публиковалась глава за главой. Именно так увидела свет, пожалуй, самая популярная книга на идише того времени – «Польский мальчик» Ицхока Йойла Линецкого[35]. От лица 13-летнего мальчика, живущего в хасидской среде, книга не только сатирически изображала хасидские принципы воспитания, но и описывала легенды, фольклор, праздники, обычаи культуры, в большой степени построенной на языке, который был языком и самой книги.
Поэтому весьма странно выглядит тот факт, что сами носители идиша не считали его языком, подходящим для литературного творчества, и вообще не рассматривали как некую культурную и системообразующую ценность. Традиционно высоким языком (языком религии, философии, науки, книжности) был иврит. На долю же идиша, как и на долю ладино, еврейско-итальянского, джугури[36] и других еврейских диаспоральных языков, выпала участь языка устного, бытового, повседневного общения.
Появление еврейского Просвещения лишь усугубило ситуацию. Просветители определяли иврит как богоданный язык: поэт Авром Бер Готлобер[37], например, писал, что иврит был дарован людям, чтобы отличить их от животных и уподобить ангелам, а идиш возник сам собой по естественным причинам.
Идиш не нравился просветителям не только тем, что был «языком гетто» – то есть языком изоляции, препятствовавшим приобщению евреев к европейской культуре и вхождению их в европейское общество.
