Черта - [14]

Опасения евреев оправдались: 26 августа 1827 года вышел самый суровый для них закон «железного царя» – «Устав рекрутской повинности и военной службы евреев». Отныне еврейская община должна была поставлять рекрутов на службу в русскую армию. Как и все другие военнообязанные подданные русского царя, евреи обязаны были отслужить в армии 25 лет, начиная с 18-летнего возраста. Замена воинской повинности деньгами для евреев обставлялась таким количеством невыполнимых требований, что становилась практически невозможной. Льготы касались «полезных» с точки зрения государства евреев: тех, кто готов был учиться в общих школах, работать на фабриках, переселяться в земледельческие колонии. Освобождались от службы в армии также мастеровые, имевшие соответствующее свидетельство, и раввины. В июле 1829 года Николай I приказал командирам отделить рекрутов-евреев, которые пожелают перейти в православие, от тех, кто останется верен иудаизму. Первые 15 лет после 1827 года случаи крещения евреев происходили регулярно. Реформа предполагала также существование института кантонистов[18], куда попадали дети из еврейских семей с 12-летнего возраста. Подробнее речь об этом пойдет в последующих главах книги.

В еврейском обществе закономерно возникло негативное отношение к рекрутчине. Однако евреи испугались не столько службы в армии, сколько утраты традиционной культуры и агрессивного наступления на традиционные еврейские ценности. Реформа, растянувшаяся почти на 40 лет, стала попыткой осовременить слишком отсталое, с точки зрения Николая I, и чересчур отличавшееся от православного еврейское общество. Евреи по умолчанию представлялись бюрократам в правительственных канцеляриях народом весьма недоразвитым, нуждающимся в очищении и улучшении. Устав рекрутской повинности подчеркивал: евреи должны проходить воинскую службу наравне с прочими подданными. Армейский опыт должен был обеспечить для прошедших службу «вящую пользу и лучший успех», приумножив их способности в оседлости, хозяйстве и профессиональных занятиях. Примечательно: несмотря на то что Петербург требовал неуклонного выполнения рекрутской квоты, на практике губернская администрация не всегда одобряла жестокости по отношению к местному еврейскому населению. Местной власти было очевидно, какой убыток хозяйству приносят рекрутские наборы.

В рамках общей программы по упорядочению и редактированию законов Николай I велел специально образованному Еврейскому комитету[19] привести в порядок все законы, касающиеся евреев. В «Положении о евреях», обнародованном 13 апреля 1835 года, наряду с повторением статей «Положения» 1804 года появились некоторые важные изменения. Границы черты оседлости были наконец четко определены и оставались неизменными вплоть до Первой мировой войны. Ее территория включала Гродненскую, Виленскую, Волынскую, Подольскую, Минскую и Екатеринославскую губернии полностью; Киевскую губернию, кроме самого Киева; Херсонскую губернию, кроме города Николаева; Таврическую губернию, за исключением Севастополя; Могилевскую и Витебскую губернии, кроме деревень; Черниговскую и Полтавскую губернии, за исключением казенных и казацких поселений; и уже существовавшие еврейские общины Курляндии, Риги, а также все деревни; она простиралась до земель, лежавших в пределах 50 верст от западной границы империи. На этой территории евреям были предоставлены свобода передвижения, право приобретения различной недвижимой собственности, кроме поместий с крепостными. Насильственное выселение евреев с этих территорий запрещалось. Временное пребывание за чертой оседлости было разрешено на период вхождения в наследство, рассмотрения различных вопросов в суде, учебы и торговых операций. Гильдейским купцам дозволялось ездить в обе столицы, а также в портовые города и жить в Москве в течение полугода, то есть в шесть раз дольше, чем прежде. Впервые еврейские купцы получили возможность приезжать на крупные торговые ярмарки за чертой оседлости. Еврейским купцам и мещанам было разрешено избираться в органы местного самоуправления. Полномочия и обязанности кагала и синагоги остались без изменений.

«Положение» 1835 года задумывалось как краткий свод законов о евреях, документ, содержащий исчерпывающую информацию об их статусе в империи. Однако вскоре выяснилось, что авторы, работавшие над проектом «Положения», без должного внимания отнеслись к некоторым аспектам взаимоотношений власти и евреев. Был принят ряд уточняющих поправок, восстановивших прежнюю неразбериху. В наибольшей степени они коснулись гильдейских купцов-евреев: наряду с уменьшением налогов на 20 % были урезаны их избирательные права (лишь треть членов магистрата или городского совета могли составлять евреи), а некоторые должности им вообще было запрещено занимать.

Российская действительность предоставляла, однако, возможность для различных трактовок законов 1827 и 1835 гг. Интересным примером тому служит дело полковника В.П. Макеева. Согласно принятому в 1835 году «Положению о евреях», иудеи могли отправлять общественные молитвы и богослужение в местах оседлости, но в рамках определенных ограничений. Вторжение в религиозную жизнь было нормой, и армия была наиболее удобной формой отлучения от традиционной культуры. Несоблюдение «ограничительной политики» по отношению к евреям со стороны любого начальства было событием неординарным, но и такое случалось, даже в армейской среде, построенной на выполнении приказов и на примитивной логике. Так, старый служака, боевой офицер полковник В.П. Макеев разрешил нижним чинам из евреев, в ответ на их ходатайство, перенести приобретенную ими Тору на хранение в одну из синагог Одессы. Разрешение было дано в полном соответствии с уставом, и сам полковник принял участие в этом действии. Однако во вспыхнувшем следом скандале полковнику не помогли ни боевое прошлое, ни ордена и заслуги – Макеева было приказано «отчислить в запас».