Чероки - [32]
— Нет-нет, — успокоил ее Бок, — дело не опасное, совсем не опасное.
Однако Риперт все не шел: он задержался в обществе некоего Роже Бриффо, который неожиданно назначил ему встречу в магазине грампластинок на Елисейских Полях. Роже Бриффо с младых ногтей освоил профессию полицейского осведомителя, при каждом удобном случае оказывая услуги знакомым, так или иначе связанным с полицией, например Кристиану Риперту. Это был грузноватый молодой человек с кислым лицом, боковым пробором в набриолиненных волосах и необычайно короткой шеей, едва позволявшей ее владельцу завязывать тугой галстук в черно-белую клетку.
Когда Риперт вошел в магазин, Роже Бриффо издал протяжный, однотонный, благодушный свист, затем сложил в стопку десятка полтора пластинок и без единого слова протянул их Риперту. Риперт понес стопку к кассе, оплатил пластинки и вернул их Бриффо, который тотчас сообщил, что слышал о типе по имени Шав, который вроде бы снюхался с типом по имени Гиббс, который нацелился на известное дельце о наследстве, о котором сам он ничего не знает, но может сказать, что какая-то заваруха, возможно, готовится в южных Альпах. «Ага, ну хорошо, очень хорошо, — сказал Риперт, — спасибо, до скорого!» В ответ Бриффо только сплюнул сквозь зубы и покрепче зажал под мышкой пластинки.
Когда Риперт позвонил в дверь Бока, в кастрюле из пирекса осталось всего шестнадцать холодных, прилипших ко дну спагеттин. «Живо, поехали, — сказал он, — есть новости в деле Ферро, я тебе расскажу по дороге». Двадцать минут спустя они уже покинули Париж со стороны Орлеанских ворот и во весь опор погнали канареечно-желтую GS в сторону южных Альп.
GS держала приличную скорость до самого Морвана, где, как известно, есть холмы и где она стала подозрительно тяжело одолевать подъемы, потом начала сбавлять ход даже на спусках, а потом и на ровной дороге перестала давать больше шестидесяти пяти.
— Да что это с ней? — бурчал Риперт. — Тащится как старая кляча!
Таким манером они проползли еще полсотни километров, их обгоняли все кому не лень, и Риперт просто исходил злостью.
— Надо возвращаться, — решил Бок, — нет смысла тащиться дальше на этой колымаге. Мы так и так опоздали.
Добравшись до Макона, они развернулись на эстакаде и поехали обратно в Париж со скоростью катафалка. «Слушай, при такой езде мы от скуки сдохнем, — сказал Риперт. — Давай останавливаться всюду где можно, особенно там, где есть рестораны и прочее. А заодно осмотрим Везле[29], ты еще не бывал в Везле? Тебе это название о чем-нибудь говорит?»
— Лучше вспомни, что он нам тогда сказал.
— Кто сказал? Что сказал?
— Бенедетти. Про смету расходов. Давай-ка сначала позвоним ему. Остановись на первой же заправке, или у мотеля, или у придорожного ресторана, не знаю, как они там зовутся.
Риперт недовольно поворчал, затем смолк, Бок тоже, и они продолжили путь к северу со средней скоростью исправного велосипеда, размышляя о судьбе, о своей судьбе, о судьбе Жоржа Шава и о том, что этот последний наверняка успел добраться раньше них до дома Маргерита-Эли.
В чем они крупно ошибались, ибо пять часов назад Жорж Шав и Фергюсон Гиббс все еще находились в Иври-сюр-Сен, только на самой окраине Иври, далеко от дома Фернана, у перекрестка, от которого шла аллея, упиравшаяся в тупик, а в глубине тупика виднелись распахнутые ворота, ведущие в просторную темную мастерскую. В углу помещения высилась груда автомобильных запчастей, рядом стояли разбитые вдребезги «Панард» и «Сааб», в ожидании ремонта или отправки на свалку, это уж как решит мастер. Сквозь прозрачные волнистые щиты пластиковой кровли внутрь сочился тусклый свинцовый свет. Слева стоял новый подъемник веселеньких, еще не поблекших расцветок, в углу справа находилась каморка, отгороженная от мастерской полиэтиленовыми чехлами, замазанными краской. А между ними, вдоль стены, тянулся верстак, заваленный тисками, инструментами, моторами и их частями, грязными ящиками с деталями; тут же, над верстаком, висели в порядке убывания размеров, точно клавиши саксофонов, наборы гаечных ключей, а также календари текущего года, на которых обнаженные женщины позировали, сидя в открытых автомобилях. В самом центре помещения у верстака маячила буйная рыжая шевелюра над широкой спиной, обтянутой ярко-синим комбинезоном; короткая могучая рука остервенело била молотком по какому-то предмету, отчего вся мастерская наполнилась пронзительным звенящим эхом.
Жорж улучил момент между двумя ударами и кашлянул, Пеллегрен обернулся. Он проворно развинтил тиски, вытащил из них злосчастный предмет, сунул его себе в рот, с силой надавив сверху, чтобы выправленная челюсть села на место, и тряхнул головой, проверяя, все ли в порядке, как проверил бы карданный вал.
Затем он подошел, пытливо вглядываясь в посетителей. Жорж никогда не мог определить, узнаёт ли его Пеллегрен при каждом из его визитов, редких, но регулярных. Тот всегда изъяснялся со свирепой фамильярностью, допускавшей любые гипотезы по этому поводу.
— Вы меня помните? — спросил Жорж в надежде на разъясняющий ответ.
Человек в синем комбинезоне снова тряхнул головой, что могло означать и да, и нет, и короче, вопрос не в этом, давайте ближе к делу; одновременно он бросил на рыжую голову Гиббса угрюмый, завистливый и вместе с тем солидарный взгляд.
Феррер, владелец картинной галереи в Париже, узнает, что много лет назад на Крайнем Севере потерпела бедствие шхуна «Нешилик», на борту которой находилась ценнейшая коллекция предметов древнего эскимосского искусства. Он решает отправиться на поиски сокровища, тем более, что его личная жизнь потерпела крах: он недавно разошелся с женой. Находки и потери — вот лейтмотив этого детективного романа, где герой то обретает, то теряет сокровища и женщин, скитаясь между Парижем, ледяным Севером и жаркой Испанией.
Равель был низкорослым и щуплым, как жокей — или как Фолкнер. Он весил так мало, что в 1914 году, решив пойти воевать, попытался убедить военные власти, что это идеальный вес для авиатора. Его отказались мобилизовать в этот род войск, как, впрочем, отказались вообще брать в армию, но, поскольку он стоял на своем, его на полном серьезе определили в автомобильный взвод, водителем тяжелого грузовика. И однажды по Елисейским Полям с грохотом проследовал огромный военный грузовик, в кабине которого виднелась тщедушная фигурка, утонувшая в слишком просторной голубой шинели…Жан Эшноз (р.
Сюжет романа представляет собой достаточно вольное изложение биографии Николы Теслы (1856–1943), уроженца Австро-Венгрии, гражданина США и великого изобретателя. О том, как и почему автор сильно беллетризовал биографию ученого, писатель рассказывает в интервью, напечатанном здесь же в переводе Юлии Романовой.
Первый роман неподражаемого Жана Эшноза, блестящего стилиста, лауреата Гонкуровской премии, одного из самых известных французских писателей современности, впервые выходит на русском языке. Признанный экспериментатор, достойный продолжатель лучших традиций «нового романа», Эшноз мастерски жонглирует самыми разными формами и жанрами, пародируя расхожие штампы «литературы массового потребления». Все эти черты, характерные для творчества мастера, отличают и «Гринвичский меридиан», виртуозно построенный на шпионской интриге с множеством сюжетных линий и неожиданных поворотов.
«14-й» Жана Эшноза, по признанию французской критики, вошел в список самых заметных романов 2012 года. Картины войны, созданные на документальном материале дневниковых записей, под пером писателя-минималиста приобретают эмблематические черты.Для русских читателей его публикация — возможность прикоснуться к теме, которая, в силу исторических причин, не особенно хорошо развита в отечественной литературе.Появление этой книги в юбилейный год столетия Первой мировой войны представляется особенно уместным.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
Третье по счету произведение знаменитого французского писателя Жоржа Перека (1936–1982), «Человек, который спит», было опубликовано накануне революционных событий 1968 года во Франции. Причудливая хроника отторжения внешнего мира и медленного погружения в полное отрешение, скрупулезное описание постепенного ухода от людей и вещей в зону «риторических мест безразличия» может восприниматься как программный манифест целого поколения, протестующего против идеалов общества потребления, и как автобиографическое осмысление личного утопического проекта.
Флориану Зеллеру двадцать четыре года, он преподает литературу и пишет для модных журналов. Его первый роман «Искусственный снег» (2001) получил премию Фонда Ашетт.Роман «Случайные связи» — вторая книга молодого автора, в которой он виртуозно живописует историю взаимоотношений двух молодых людей. Герою двадцать девять лет, он адвокат и пользуется успехом у женщин. Героиня — закомплексованная молоденькая учительница младших классов. Соединив волею чувств, казалось бы, абсолютно несовместимых героев, автор с безупречной психологической точностью препарирует два основных, кардинально разных подхода к жизни, два типа одиночества самодостаточное мужское и страдательное женское.Оригинальное построение романа, его философская и психологическая содержательность в сочетании с изяществом языка делают роман достойным образцом современного «роман д'амур».Написано со вкусом и знанием дела, читать — одно удовольствие.
Маргерит Дюрас (настоящее имя – Маргерит Донадье, 1914–1996) – французская писательница, драматург и кинорежиссер – уже почти полвека является одной из самых популярных и читаемых не только во Франции, но и во всем мире. Главная тема ее творчества – бунт против бесцветности будничной жизни. «Краски Востока и проблемы Запада, накал эмоций и холод одиночества – вот полюса, создающие напряжение в ее прозе». Самые известные произведения Дюрас – сценарий ставшего классикой фильма А. Рене «Хиросима, моя любовь» и роман «Любовник» – вершина ее творчества, за который писательница удостоена Гонкуровской премии.
Субботним вечером 8 января 1993 года доктор Жан-Клод Роман убил свою жену, наутро застрелил двоих детей 7 и 5 лет и отправился к горячо любимым родителям. После их убийства заехал в Париж, попытался убить любовницу, сорвалось… Вернулся домой, наглотался барбитуратов и поджег дом, но его спасли.Это не пересказ сюжета, а лишь начало истории. Книга написана по материалам реального дела, но повествование выходит далеко за рамки психологического детектива.Эмманюэль Каррер — известный французский писатель, лауреат многих престижных премий.