Черный венок - [24]

Поначалу это ему даже нравилось – как и ее яркость, самовлюбленность, патологическая склонность к хаосу. Вике удалось ненадолго его отвлечь, втянуть в свой карнавальный ритм. Они ужинали в модных ресторанах, и Марку льстило, что все вокруг пялятся на его девушку. Его друзья хором одобрили Викторию, кстати, Веру они почему-то недолюбливали.

Каждый новый день был похож на отрепетированное торжество: оба любовника были склонны к веселью напоказ. Вика покупала наряды, Марк дарил ей брильянтовые цацки, цветы, они выезжали на пикники, отправлялись в прогулки на яхте, устраивали домашние вечеринки, поднимались на крышу и запускали в ночное небо фейерверки, улетали на выходные в Париж или Рим, однажды целую неделю провели в Пальма де Майорка.

Раздражение подступило незаметно. Но Марк помнил тот конкретный день, когда это началось. Он вернулся с работы усталым и злым. Вики не было дома: она выгуливала очередной наряд в очередном ресторане в компании очередной пустоголовой подружки. По бедламу в квартире, точно по кофейной гуще, угадывался ход ее мыслей и очередность действий: она собиралась надеть шелковый комбинезон, но потом передумала, да так и оставила его скомканным на полу; красила ногти на ногах, а резиновые разделители для пальцев оставила на кухонном столе; пила свой любимый приторный мятный ликер и опрокинула бутылку, но вытереть лужу не удосужилась, и Марк едва в нее не вляпался; красилась, как всегда сидя на полу, и весь паркет был завален ее склянками и тюбиками…

Зло пнув ногой какой-то флакон, Марк вдруг подумал: а ведь ему было совсем неплохо одному.

Время шло, он раздражался все чаще и чаще. То, что раньше умиляло в Виктории, вдруг начало казаться отвратительным.

Она была убежденной childfree – не хотела портить фигуру и менять образ жизни. Поэтому иногда вызывала рвоту после еды, а по субботам она делала клизмы из настоя ромашки. И тратила полторы тысячи долларов в месяц на косметологов.

Она не сочувствовала нищете, что было бы логично, а ненавидела, презирала бедных, даже посмеивалась.

Она была эгоисткой.

Неряхой.

Завистницей – не переносила других привлекательных женщин, в их присутствии вела себя настороженно и даже стервозно, словно те могли отнять у нее что-то, по праву только ей принадлежащее.

Упрямой.

Довольно ограниченной…

Марк с удивлением замечал все новые и новые отрицательные черты, но в глубине души понимал: его недуг вернулся. На самом деле Виктория всего лишь не была Верой, вот и все.

И вот сейчас оба рассматривали покосившиеся домики деревни Верхний Лог – он с любопытством, Вика с едва уловимым раздражением. Марк подумал, что одна из этих лачуг была завещана Вере, и вдруг его сердце сжалось в крохотную точку, словно приготовившаяся к взрыву звезда. Что было тому причиной – внезапно ли накатившая ностальгия по выступающим ребрышкам на ее веснушчатой спине, густой ли запах клевера или глубокая голубизна неба? Поскорее бы разобраться, вернуться в Москву, выставить Викторию и остаться одному…

– Смотри, – вдруг сказала Вика, – какая фря.

По обочине дороги медленно брела стройная темноволосая женщина – в Москве Марк не обратил бы на нее внимания, но здесь, в Верхнем Логе, она смотрелась чужеродным элементом, словно коллекционный стул в стиле ампир в интерьерах беднейшей хрущобы.

У нее была ровная смуглая кожа – отнюдь не рваный крестьянский загар, который достается деревенским женщинам на огородных работах. Ухоженные густые волосы зачесаны назад и небрежно прихвачены красивой заколкой. Лицо гладкое, с аккуратно выщипанными бровями и крупными яркими губами, босые ступни изящны и узки. На ней был дорогой шелковый халат в псевдокитайском стиле – в драконах и пионах. Поравнявшись с незнакомкой, Марк понял, что та явно приезжая: давно перевалило за тридцать, а деревенским женщинам, разменявшим четвертый десяток, редко удается сохранить такую нежную красоту. Она была похожа на какую-то кинозвезду латиноамериканского происхождения – не то Сальму Хайек, не то Пенелопу Крус, Марк всегда их путал.

– Прошу прощения… – обратился он к ней, опустив тонированное стекло.

Женщина вздрогнула и не сразу сфокусировала на нем взгляд. Она казалась какой-то потерянной.

– Нашел у кого спросить, у пьянчужки местной! – фыркнула Виктория, как обычно реагируя презрением на яркую красоту незнакомки.

– Вы, случайно, не знаете, где здесь дом Клюквиных? – Марк не знал, была ли у Веры и ее покойной тетки одна фамилия, поэтому решил действовать наугад.

– Чей? – рассеянно переспросила женщина, и ее красиво изогнутые губы дрогнули в слабом подобии улыбки. – Простите, я тут почти никого не знаю… Мы приехали несколько дней назад.

Марк кивнул и уже начал закрывать окно, как вдруг женщина резко подалась вперед и чуть не ударилась лицом о стекло. Вика испуганно отпрянула.

– Извините, – незнакомка нервно облизнула губы и плотнее запахнула на груди халат, – а вы, случайно, не встретили на дороге девочку?

– Девочку?

– Ну да. Маленькую девочку. Ей двенадцать лет, но она выглядит младше. Дочку Дашей зовут… – Голос женщины словно ухнул в невидимую яму, стал обреченным, глухим. – Я проснулась, а ее нет…