Черный тюльпан - [142]

Через день или два в генераторную зашел Князь. Анна сидела на полу, прислонившись к стене. Князь, сунув руки в карманы, ходил по цементному полу, и его шаги отдавались гулким эхом.

«У меня в подвале завелись крысы, – сказал он спокойным, почти миролюбивым голосом. – Огромные, в черных пятнах. Мутанты, что ли?.. – Он повернулся лицом к Анне. – Ты не боишься крыс, девочка?.. Про них говорят всякие небылицы, что, дескать, могут сожрать человека целиком и обглодать его кости. Все это вранье. В худшем случае они прыгают на лицо и обгрызают только уши, нос и губы. Ничего страшного, так ведь? Я закрою тебя в подвале на несколько дней, а потом отпущу на волю. Тех денег, которые ты зарабатываешь на шпионаже, вполне хватит на пластическую операцию. Нос тебе сделают из куска кожи, который отрежут с живота. Губы, прошу прощения, – из гениталий, а вот уши придется заменить протезами из латекса. Уши, девочка, косметическая медицина пока не научилась делать».

Потом он достал из кармана лист бумаги, сложенный вчетверо, развернул его и прочитал: «Кирилл, дружочек, здравствуй! В офисе у Князя я уже вполне освоилась, хотя, как и прежде, от меня тщательно скрывают все, что в какой-либо степени связано с наркотиками. Это слово здесь – табу. Официально фирма занимается продажей оргтехники…» Князь усмехнулся, сложил письмо и сунул его в конверт, а затем зачитал адрес: «Полевая почта ноль пятнадцать сорок шесть. Вацуре Кириллу Андреевичу…» М-да. Этот парень погибнет в бою, защищая южные рубежи нашей родины. Или его посадят в тюрьму за какое-нибудь воинское преступление, а там его повесят на собственном ремне зэки, предварительно изнасиловав. Я еще не придумал, какую смерть даровать твоему дружочку».

Анна молчала и ничем не выдавала себя, хотя ею овладело чувство ужаса и полной безысходности. Со слезами на глазах она рассказывала мне, как в те минуты мысленно проклинала свою самоуверенность, которая, как она считала, обрекла меня на гибель. Князь ушел, и еще два дня никто не показывался в генераторной, пока наконец жуткой ночью, когда за стенами дома громыхала гроза, на пороге камеры не появился я. Первой мыслью Анны было, что меня схватили и насильно привезли сюда из Таджикистана…

Она заливалась слезами, рассказывая мне о своих злоключениях.

– А ты? – спросила она, сморкаясь в платочек. – Как ты попал туда? Что за фокус?

Щадя ее нервы, я постарался не слишком драматизировать свою историю и подал ее в виде забавного и даже веселого путешествия в гробу. Но мой мрачный юмор Анна не оценила. Она положила ладонь на мой рот, прикрывая глупую улыбку, и прошептала:

– Кирилл, это чудо, что мы еще живы. Теперь каждый прожитый день мы должны воспринимать как подарок от бога.

Мы, повинуясь единому порыву, обнялись. Ее влажные щеки коснулись моего подбородка, мягкие, пахнущие крапивным шампунем волосы легли мне на плечи.

– И зачем мы ввязались в это дело? – шепнула Анна.

– Ты жалеешь?

– А если бы не ввязались, то что еще бы соединило нас? – вместо ответа спросила Анна.

Я целовал ее глаза и думал над ответом. Анна отстранилась от меня и усмехнулась:

– Ну ладно, не мучайся, не надо подбирать слова о нашей дружбе и верности друг другу, которые нас связывают крепче цепей и эпоксидного клея. Любовных признаний от тебя не дождешься. – Она подняла руки над головой и стала сплетать волосы в косичку. Ее руки оголились, и я заметил на них темные следы от ударов. – А может, это и хорошо, – добавила Анна, зажав в губах красную резинку. – Во всяком случае, честно. Ты мне никогда не лги, ладно?

– Ладно, – охотно согласился я, с облегчением понимая, что трудный для меня разговор закончился быстро и благополучно.

Мы еще раз поцеловались, но этих ласк нам обоим явно оказалось не достаточно, и мы, путаясь в полах, поясах и рукавах, стали торопливо освобождаться от халатов. Должно быть, я плохо усвоил хорошие манеры и сделал какое-то резкое движение, отчего кресло вместе со мной и Анной упало на пол. После пережитых потрясений это падение было настолько пустячным, что мы не обратили на него внимания, продолжая заниматься своим делом на полу, задевая при этом подлокотники руками, отчего старое кресло надрывно скрипело и трещало.

Мы снова парили где-то высоко-высоко над грешной землей, испытывая счастье от близости и нежности, забыв на время о немом, бесстрастном мониторе, на экране которого, словно первые звезды на вечернем небе, слабо светились буковки секретных файлов Князя.

Глава 29

Я вел пальцем по экрану. «kz1.doc», «kz3.doc», «kz4.doc»…

– А где файл под номером два? – спросил я. – Почему он пропущен?

– Разве? – не совсем искренне, как мне показалось, удивилась Анна и подсела ближе к экрану. – В самом деле, пропущен. Первый, потом третий… Как было, так я и переписала, – добавила она. – Будем довольствоваться тем, чем располагаем.

Она щелкнула пальцем по клавише, и на экран лег текст. Это было письмо, написанное Князем:

«Дорогой друг! Рад сообщить тебе приятную новость. Консенсус найден, и зона «Янтарного треугольника» по общему решению отныне становится главной перевалочной базой. Переговоры шли трудно, чеченская сторона ставила нам кабальные условия, но мы смогли убедить их, что политическая обстановка в Ичкерии настолько нестабильна, что может обернуться трагическими последствиями для нашего общего дела. Теперь они озабочены не столько героином, сколько оружием, боеприпасами и наемниками. Федеральные войска, по их данным, готовятся к широкомасштабной операции, и, принимая это во внимание, никто не решится ставить на Ичкерию, как на главную перевалочную базу. Рассматривался вопрос с Эстонией, но большой процент русскоязычного населения в этой республике также создает нестабильную ситуацию. Все сошлись в едином мнении, что преемником Ичкерии должен быть «Янтарный треугольник».