Чёрный трон - [19]

Ричмонд, 29 сентября, 1835г.

Дорогой Эдгар,

если бы я мог излить перед тобой душу в тех словах, которые подобает использовать в данном случае, я бы сделал это. И поэтому вынужден говорить с тобой на своем простом языке.

Я твердо верю, что ты искренен в своих обещаниях. Но, Эдгар, если ты опять пойдешь по этому пути, боюсь, что все твои намерения пропадут зря, и ты опять начнешь попивать, пока это не лишит тебя здравого рассудка. Положись на собственные силы, — и ты выберешься! Обратись к своему хозяину за помощью, — и ты спасен!

Как сожалел я, расставаясь, что ты никому не известен на этой земле, кроме меня. Я был привязан к тебе, — и сейчас еще привязан, — и с радостью бы вернулся, если бы не боялся новой скорой разлуки.

Если бы ты мог заставить себя поселиться в моей семье или в любой другой семье, где не выпивают, то можно было бы еще надеяться. Но если ты будешь ходить в таверну или в любое другое место, где это подают на стол, ты не убережешь себя. Говорю это по собственному опыту.

У тебя большой талант, Эдгар, и ты должен добиться уважения для него и для себя. Учись уважать себя, и вскоре поймешь, что тебя уважают другие. Навсегда расстанься с бутылкой и своими дружками по выпивке!

Дай мне знать, можешь ли ты это сделать и твердое ли это решение, не поддашься ли ты искушению.

Если бы ты опять захотел приехать в Ричмонд и снова стать моим помощником, ты должен раз и навсегда понять, что все обязательства с моей стороны будут расторгнуты в тот момент, как ты напьешься.

Только пропащий человек пьет перед завтраком! Не может такой человек хорошо исполнять свое дело.

Я серьезно думал о рукописи статьи и пришел к заключению, что лучше всего будет не печатать ее в ее настоящем виде. Я бы вовсе не удивился, если бы, в случае публикации, Купер стал бы преследовать меня за клевету.

Вот уже три дня, как она набрана для печати, и столько же дней я решал этот вопрос.

Твой верный друг,

Т.У.Уайт.

Я уронил письмо. Не припомню, чтобы когда-нибудь испытывал такую слабость. Тем не менее, я взял себя в руки, встал, прошел через комнату к небольшому зеркалу и стал себя изучать: мое лицо и все же — не мое. Обрюзгшее, с воспаленными глазами. Я снова растер виски. Значит, бедняга По слишком много пил, и вот как он себя чувствовал.

Каким же образом я переселился в его тело?

Вспомнил Лиги, делающую пассы надо мной, Вальдемара, Петерса, Элисона. И мою последнюю встречу с По. Думал ли он, что Энни умерла? Могло ли это послужить причиной его теперешнего плачевного состояния?

Если это было так, нельзя ли изменить все к лучшему, написав ему послание? Я посмотрел вокруг в поисках карандаша.

— Эдди, — донесся голос пожилой женщины из соседней комнаты. Я решил не отвечать. — Эдди! Ты встал?

Вот. На столике у окна. Ручка. Чернильница. Я торопился. Бумага. Бумага?.. Он работал в журнале, где-то должна быть бумага. В шкафу нет…

— Может быть, выпьешь чаю, Эдди?

Ага! В нижнем ящике стола. Я придвинул единственный в комнате стул, уселся на него. Как начать? Пожалуй, лучше всего обратиться к тому, что нас объединяет, — Энни.

«Сколько раз девушка является в видениях», — написал я. И вдруг силы покинули меня. Я положил ручку. С трудом смог поднять голову. Я услышал, как за спиной открылась дверь. Любопытство подсказывало, чтобы я обернулся, но я был слишком слаб, чтобы сделать это. Я тяжело опустился вниз.

— Эдди! — услышал я ее крик.

Я уже снова терял себя, уходя, уплывая куда-то. Ее голос удалялся. Тело мое обмякло и все вокруг стало серым. Потом, жизнь как бы вновь зашевелилась во мне и на глаза набежали тени.

Прошло еще много времени, прежде чем я вздохнул и посмотрел вверх. Надо мной было лицо Лиги, брови вытянуты в одну линию, что означало выражение удовлетворения, в то время как она изучала меня.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

Я тряхнул головой и похлопал себя по животу. Неприятные ощущения пропали.

— Прекрасно, — сказал я, потягиваясь. — Что произошло?

— Вы не помните?

— Я помню, что был где-то в другом месте, в чужом теле.

— В чьем?

— Эдгара Алана По.

— Того, о котором вы спрашивали монсеньора Вальдемара?

Я кивнул.

— Мы проделали обратный путь. И держу пари, что он был здесь, в моем теле, пока я находился у него.

Теперь была ее очередь утвердительно кивнуть.

— Да, — сказала она, — и он был похож на наркомана, пьяного или сумасшедшего. Было не просто удержать над ним контроль и отправить обратно.

— Почему именно он оказался на моем месте? И часто ли происходят подобные перемещения?

— Я в первый раз наблюдала что-нибудь подобное. Это был очень странный человек. У меня было чувство, словно я разбудила какие-то темные силы.

Я уже решил, что для одного утра впечатлений уже достаточно, и не стал спрашивать о ее опыте в области темных сил.

— Он спрашивал об Энни, — продолжала она, — и говорил что-то о струнах своего сердца, звучащих как лютня. Если он не сумасшедший, тогда, должно быть, поэт. Но меня интересует, в котором из вас заключено то, что привело к такому перевоплощению.

Я пожал плечами.

— Подождите. Разве монсеньор Вальдемар не говорил, что вы — одно и то же лицо? — спросила она. — Это могло бы объяснить сущность явления.