Черный столб - [16]

– Мы в Москве высоко оценили вашу работу на плоту, товарищ Кравцов, – сказал Морозов. – Вы вели себя достойно.

– Спасибо…

Сверток шлепнулся на ковер. Кравцов нагнулся за ним, и тут его опять качнуло, он упал на четвереньки.

– Ложитесь-ка спать, – услышал он голос Морозова. – Еще успеем поговорить.

Кравцов поднялся и посмотрел вслед академику.

– Мерзавец, – сквозь зубы сказал он самому себе. – Не можешь на ногах держаться, идиотина…

В ванной он с отвращением взглянул на свое отражение в зеркале. Хорош! Волосы всклокочены, морда небрита, в пятнах каких-то, глаза провалившиеся. Охотник за черепами, да и только.

Кравцов принял ванну, потом долго стоял под прохладным душем. Душ освежил его и вернул интерес к жизни.

В коридоре было тихо, безлюдно, плафоны лили мягкий свет. Возле каюты N27 Кравцов остановился. Спит Уилл или нет? Дверь была чуть приотворена, Кравцов подошел и согнул палец, чтобы постучать, и вдруг услышал надтреснутый женский голос:

– …Это не имеет значения. Только не думай, что я приехала ради тебя.

– Прекрасно, – ответил голос Уилла. – А теперь лучшее, что ты можешь сделать, это уехать.

– Ну нет. – Женщина засмеялась. – Так скоро я не уеду, милый…

Кравцов поспешно отошел от двери. «Норма Хемптон – и Уилл! – подумал он изумленно. – Что может быть общего между ними?.. Не мое это дело, впрочем…»

Он вошел в свою каюту. А каютка – ничего. Маленькое, но уютное жилье для мужчины. Он поскреб реденькую бородку. Побриться сейчас или утром?..

Кравцов щелкнул выключателем – и увидел на столе пачку писем.

17

Он проснулся с ощущением радости. Что это могло быть? Ах, ну да, письма от Марины! Он читал их и перечитывал до трех часов ночи… Сколько же времени сейчас? Ого, без двадцати десять!

Кравцов вскочил, отдернул шторки и распахнул иллюминатор. Голубое утро ворвалось в каюту. Он увидел синюю равнину океана, небо в легких клочьях облаков, а на самом горизонте – коробочку плота, накрытую белой шапкой пара. Солнце слепило глаза, и Кравцов не сразу разглядел тонкую черную нитку, вытягивающуюся из клубов пара и теряющуюся в облаках. Отсюда загадочный столб казался даже не ниткой, а ничтожным волоском на мощной груди Земли. Так, пустячок, не заслуживающий и сотой доли сенсационного шума, который он произвел в мире.

Взгляд Кравцова упал на листок бумаги, лежавший поверх пачки писем. Улыбаясь, Кравцов поднес листок к глазам, снова прочел слова, написанные кривыми печатными буквами: «Папа, приезжай скорее, я соскучился». Это Марина водила Вовкиной рукой. Внизу был нарисован дом, тоже кривой, из его трубы шел дым завитушками. Ай да Вовка, уже карандаш в лапе держит!

Ну ладно, надо идти завтракать, а потом разыскать Морозова. Если он, Кравцов, здесь не нужен, то с первой же оказией…

Он вздрогнул от неожиданности: зазвонил телефон.

– Александр? Вы уже позавтракали? – услышал он глуховатый голос Уилла.

– Нет.

– Ну, тогда вы не успеете.

– А что такое, Уилл?

– В десять отходит катер. Вы не успеете. Идите завтракайте.

– Я успею! – сказал Кравцов, но Уилл уже дал отбой.

Кравцов торопливо оделся и выбежал в коридор. В просторном холле его перехватил какой-то журналист, но Кравцов, пробормотав «Sorry»[9], побежал дальше. Он попал в узенький коридор, в котором ревел вентилятор, и понял, что заблудился. Назад! Расспросив дорогу, он выскочил, наконец, на спардек и сразу увидел глубоко внизу катер, приплясывающий на волнах у борта «Фукуоки». Прыгая через ступеньки, Кравцов сбежал по трапу на верхнюю палубу. Возле группы людей остановился, переводя дыхание, и тут его окликнул Али-Овсад:

– Зачем пришел? Я сказал, тебя не будить, пусть спит. Тебе инглиз сказал?

– Да. Где он?

Али-Овсад ткнул пальцем в катер:

– Там. Ты не ходи, отдыхай.

– Отдыхай-мотдыхай… – Кравцов с досадой отмахнулся и бочком пролез сквозь тесное кольцо журналистов к Брамулье и Штамму. Они разговаривали с давешним пожилым японцем возле трапа, спущенного к катеру.

Кравцову было стыдно за свою сонливость. Он стесненно поздоровался, и Брамулья, схватив его за руку, подтащил к японцу:

– Это инженер Кравцов.

Морщины на лице японца раздвинулись в улыбке. Он втянул в себя воздух и сказал высоким голосом:

– Масао Токунага. – И добавил на довольно чистом русском языке: – Удалось ли вам отдохнуть?

– Да, вполне…

Так вот он, знаменитый академик! Когда-то, двадцать пять лет тому назад, он с первой группой японских ученых обследовал пепелище Хиросимы и выступил с гневным заявлением против атомного оружия. Ходили слухи, что Токунага поражен лучевой болезнью. Вид у него и в самом деле неважный…

– Господин Токунага, – сказал Кравцов. – Разрешите мне пойти на катере.

– А вы знаете, зачем отправляется катер?

– Нет…

Токунага тихонько засмеялся.

– Но я хорошо знаю плот, – сказал Кравцов, чувствуя, как краска заливает лицо, – и… смогу быть полезен…

Тут подошел академик Морозов.

– Последние известия, Токунага-сан, – весело сообщил он. – Локатор показывает высоту столба около тридцати километров. Он движется со скоростью восьмисот метров в час, но это надо еще проверить.

– Тридцать километров! – ахнул кто-то из журналистов.

– Так. Ну, все готово? – Морозов ступил на трап. – Кравцов, вы с нами?