Чёрный стерх - [19]

- Тот, кого ты проименовал подобным образом, чрезвычайно могущественный, как бы это сказать... Умелец? Нет! Волшебник! Да, волшебник, это подходящее название. Очень, очень сильный волшебник! Может всякое и много. И тебя заполучил. Ну, говорить об этом вслух не будем, хотя я, например, противник запретов, и, наоборот, сторонник полного и открытого провозглашения всего...

Лысый прошелся вдоль доски, заложив руки за спину, лицо его менялось, в глазах появился слабый блеск, а уголки губ опустились. Сейчас он был похож скорее на учителя физкультуры Самсона Гайковича в тот момент, когда Самсон Гайкович помогает старшекласснице выполнять упражнение на брусьях и при этом ласково держит ее за талию и за ноги.

- Да, я противник всех и всяческих умолчаний. И я радикально не согласен с... Как ты его прозвал? Наоборот, чем громче и откровеннее мы провозгласим наши цели, тем быстрее, проще и блистательнее доберемся до них. А если надо будет что-то сказать тихо, так сначала оглуши криком, а потом шепчи, точно никто не услышит! Долой умолчания, тайны и секреты, все мы одно...

Он остановился на полуслове, застыл на месте и поднял палец.

"Бам-бам!" - донеслось издалека.

- Первый сигнал, скоро начнется карнавал, надо спешить. Идем!

- Куда?

- Идем скорее, я тебе помогу, только и ты должен кое-что вспомнить.

- Никуда не пойду! - неожиданно для себя заявил Аршак.

Опять начиналась беготня, а он уже убедился, что все эти прыги и скоки ничем хорошим не кончаются. Лысый вешает лапшу насчет снов и волшебников, а на самом деле им нужно...

Лысый остановился и, широко раскрыв глаза, уставился на Аршака.

- Ну... Ну!

- Что "ну"? - грубо буркнул Аршак.

Лысый разочарованно вздохнул.

Аршак заметил над доской ряд старых, почти выцветших фотографий. Мальчики в школьной форме, ремни с литыми пряжками и смешные фуражки с высокой тульей и лакированным козырьком - старого образца. Аршак видел такую форму на фотографии Жирайра Аветисовича - "В юности" - как сказала мать, показывая ему семейный альбом будущего отчима.

- А это ваши отличники? - кивнул на фотографии Аршак.

- В некотором смысле. Вообще - это отцы-основатели. Мы всем обязаны им! Пошли я по дороге тебе расскажу.

И Лысый вышел из школы-класса, а Аршак, еще раз глянув на отцов-основателей в школьной форме старого образца, пошел за ним.

УЧИТЕЛЬ

На улицах все еще было тихо и пустынно, никаких признаков надвигающегося карнавала. Они шли мимо невысоких заборов, будок с заколоченными окошками, мимо лотков со всякой съедобной и несъедобной мелочью, выставленных у витрин. Аршак старался не отставать, а Лысый шел быстрым шагом и, размахивая руками, громко говорил:...

- Нет-нет, это не просто детские фотографии, именно в юном возрасте они стали отцами-основателями. Эти мальчики создали наш мир! Давным-давно, много десятилетий назад, они взяли в свои руки карабины и решили устроить дела по-своему. Какая роскошная картина - мальчики и карабины! В конце-концов - почему бы и нет? Дети спасут мир, мир в стволах винтовок, винтовка рождает власть, власть молодым, молодость сила, сила через радость и так далее... Что там еще было? "Трещат старые кости" или "Здравствуй, страна героев"? Впрочем, эти песни из ваших дел. А у нас все было просто и здорово - раз! И власть действительно у юных. Ну, конечно, были перегибы и перекосы, а у кого их не было? В конце концов, чем карабин хуже киркомотыги или, скажем, лесоповала? Вполне гуманно и быстро! Но это частности. И вот мы, внуки дорогих победивших наших мальчишек...

- Кого они победили?

- Да кто же теперь помнит. Победителям, знаешь ли, память ни к чему. Что надо, мы помним, а когда потребуется - напомним кому следует и остальное.

- Кошкодав-Ракоед, он тоже внук?

- Еще какой! А вообще, между нами говоря, - Лысый нагнулся к его уху и теплым шепотом продолжил: - Твой этот усатый - большая сволочь! Всех сожрал. Силен до безобразия, но глуп до омерзения. Да и сила-то вся в его усах. Но ничего, с твоей помощью мы ему усики пообрываем! Ты только поднатужся и вспомни, сам вспомни и мне тихонечко скажи.

- Что я вспом...

- Тсс! - остановил его Лысый. - Тихо. Только тихо и про себя. Хотя... Эх, была не была, времени совсем не остается. - Он поднял глаза на замок, потом остро глянул на Аршака и осмотрелся. Завидев подворотню, обрадовался и, взяв мальчика за плечо, толкнул вперед.

- А ну, давай сюда!

В подворотне скверно пахло, стены на высоте живота были в темных кляксах и потеках. Лысый навис над Аршаком и зашептал:

- Усатый ищет... Ну, сам пойми! Ищет, скажем, ключ. Иначе он не попадет туда. Времени мало, вот незадача. А без ключа совсем плохо. Не прорваться. Он и без ключа может, но ненадолго - если в полную силу, а если долго, то совсем без силы, а если долго и в полную силу, то сгинет, расточится, прахом обратится...

Аршак слушал невнятное шелестение Лысого. Он понимал, что идет охота за ключом, а ключ лежит у него в кармане - перламутровая ручка.

Он почувствовал себя ужасно хитрым. Пусть Лысый говорит, может, проболтается - что это за ключ? Если ключ, то должна быть и дверь! Только он, Аршак, не Буратино, чтобы его за нос водили, он сам кого хочешь обманет.