Черный список деда Мазая - [3]

– Уже надумала. Согласна.

Иван прищурился.

– Вот так сразу? Не посоветовавшись ни с кем?

Я пожала плечами:

– Мне нравится ваш девиз: «Для нас нет проблем».

Маслов взял свою чашку и пересел за мой столик.

– Лампа, похоже, мы нашли друг друга.

Отлично понимаю, что вы сейчас обо мне думаете. Ну разве можно вот так, очертя голову, соглашаться работать у человека, чье имя вы узнали менее минуты назад? Конечно, нельзя. Надо приехать домой, найти в Интернете информацию о «Ноупро», внимательно изучить ее, обсудить предложение с мужем, подругами. Почему я спонтанно приняла решение? Не спрашивайте, не знаю. Просто услышала, как внутренний голос вкрадчиво шепнул: «Лампуша, не упусти свой шанс».

И вот уже несколько месяцев исправно приходя в офис, я ни на секунду не пожалела. Работа оказалась именно такой, о какой я мечтала: интересной и хорошо оплачиваемой. Коллеги вежливы и профессионально подкованы, начальник, несмотря на молодость и простецкую внешность, обладает острым умом и никогда не придирается к сотрудникам. Моя жизнь из хорошей превратилась в прекрасную. А мелкие шероховатости вроде встреч со свекровью Капой похожи на капли горчицы, которыми приправлен большой сочный стейк. Ну согласитесь, без острой добавки мясо может показаться пресным, а для полного осознания своего счастья необходимы небольшие неувязки.

Глава 2

Чем меньше думаешь о диете, тем лучше сохраняешь фигуру. Поэтому я без малейших угрызений совести слопала два пирожных и запила их большим бокалом латте, потянулась к кошельку, но тут зазвонил телефон. На экране высветилась фамилия «Ковалева», и я радостно сказала в трубку:

– Привет, Жека.

Мою бывшую коллегу по оркестру зовут Евгения Ивановна. С раннего детства ее все называют Жека.

– Здравствуй, Лампуша, – донеслось в ответ.

Я спросила:

– Как дела? Миша в порядке?

Но Жека, наплевав на светские условности, быстро сказала:

– Все плохо. Мне очень нужна твоя помощь. Ты где? Можно к тебе приехать?

Ковалева – единственная из моих бывших коллег-музыкантов, с кем я поддерживаю отношения. В оркестре к арфистке Романовой относились с легким пренебрежением, а Жека была звездой, блистательной скрипачкой, любимицей нашего дирижера Натана Гольдена. Но, несмотря на статус примы, Жека всегда находила минутку, чтобы сказать мне несколько ласковых слов. Мне тогда Жека казалась зрелой, умудренной жизнью женщиной, у нее уже был сын Сева, вот только не помню, в какой класс он ходил. Потом между Ковалевой и Гольденом пробежала тучная черная кошка, Натан перестал хвалить Жеку, и та через некоторое время уволилась. Среди оркестрантов фонтаном забили сплетни. Я предпочитала не поддерживать досужие разговоры, а после концертов-репетиций быстренько сматывалась домой. Обыватель считает, что люди, исполняющие классическую музыку, интеллигентны, умны, это не поп-певцы, которые с удовольствием говорят на весь свет гадости про коллег, и не рокеры, наливающиеся перед выступлением коньяком по самые брови. Дорогие мои, поверьте: пиликающие на скрипках и виолончелях музыканты – отнюдь не святые, они обожают обсуждать окружающих, употребляют крепкие напитки, не чураются ненормативной лексики и вообще отнюдь не ангелы с крыльями. В соседней с родительской квартире проживал дирижер N. Основным развлечением его было избиение жены-балерины. Ну и чем тогда N отличается от среднестатистического Васи, который, отбарабанив смену и приняв на грудь «ёрш», мутузит супругу? Впрочем, простите, я ошиблась. Вася просто отвешивает своей бабе затрещины, а N раздавал оплеухи под звуки Первого концерта Петра Ильича Чайковского. Интеллигента всегда можно узнать по любви к классике.

Так вот, в нашем оркестре кости перемывали всем, а уж Жеку обсосали до спинного мозга. Как-то раз флейтистка Ляля Гордина, сказав: «Ну точно она с Натаном спала, хотела развести его с семьей и не смогла», неожиданно повернулась ко мне и громко спросила:

– Романова! Хватит сидеть с кислой мордой! Выскажись по сути обсуждаемой проблемы.

Я никак не ожидала, что кого-то заинтересует мое мнение, растерялась и по глупости ответила честно:

– Это не наше дело. Некрасиво судачить за спиной человека. Когда Жека здесь работала, ты, Ляля, первой бежала обнять ее при встрече, потому что надеялась на ее протекцию. А сейчас швыряешь в Ковалеву комья грязи. Жека хороший человек и талантливый музыкант, надеюсь увидеть ее первой скрипкой Нью-Йоркского симфонического оркестра.

Повисла тишина, потом пианистка Юлия Ребятова, неконфликтная спокойная женщина, вдруг возмутилась:

– Люди! Великий немой заговорил! Романова, моралистка ты наша! Ну-ка вспомни, почему ты у нас ставку занимаешь? Не стыдно сидеть с твоими аховыми способностями в таком коллективе, а? О тебе мамаша побеспокоилась, а Лялька сама пробивается.

Кстати, на следующий день Ребятова подошла ко мне и смущенно сказала:

– Прости, не знаю, что на меня нашло, нахамила тебе вчера на пустом месте.

Я заверила Юлю, что совершенно не обижена, и мы до самого моего увольнения из оркестра сохранили хорошие отношения. Но в момент скандала я, успев горько пожалеть о сказанных от неожиданности словах, быстро удрала домой. С той поры я с коллегами находилась в состоянии холодной войны. Но потом мне неожиданно позвонила Жека и пригласила на свой день рождения. Я пришла на праздник и с огромным изумлением узнала, что она старше меня всего на десять лет, а наличие сына-подростка объясняется просто: Ковалева родила мальчика в юном возрасте. Более того, оказалось, что мы в детстве посещали одну и ту же музыкальную школу, которая давно считается кузницей кадров для консерватории. Туда хотят пристроить своих деток родители, мечтающие, чтобы их чада стали победителями разных международных конкурсов. Попасть в эту более чем престижную «музыкалку», откуда ребята выходят почти готовыми профессионалами, можно лишь в двух случаях: если вы очень талантливы или ваши предки имеют прямое отношение к миру искусства. Ковалеву приняли по первой причине, меня по второй, мы учились в разное время из-за разницы в возрасте, но у нас было много общих воспоминаний о педагогах.