Черный Рассвет - [22]

— Ну, ты права, — закончил он еще тише. — Для того, чтобы осуществить это, мне будет нужна помощь людей, и твоя, и твоих друзей. Это раздражает меня, но нет никакой возможности справиться без помощи смертных. Вампиры сражались с драугами, бежали от драугов и умирали. Но драуги не используют в бою смертных. Ты… непредсказуема. А вообще, я буду использовать любое оружие, попавшее в руки, чтобы выиграть мою битву. Ты меня поняла?

Она одарила его слабой, тонкой улыбкой. Было похоже на подергивание губ.

— Ты говоришь, что мы расходуемы.

— Все солдаты расходуемы, молодые или старые, вампиры или люди, и всегда будут. — Он слегка повернул голову, словно что-то услышал, и спустя мгновение дверь в палату Амелии открылась и Тео Голдман вышел. Они обменялись взглядами, и Тео покачал головой.

— Ничего хорошего, — сказал он. — Её трансформация… идёт полным ходом. Она может быть в себе еще некоторое время, но спустя день, два в крайнем случае, она уже не будет той Амелией, которую мы знаем. Я не могу остановить действие яда внутри неё, не разрушив при этом её саму. Ничто не может. Мы должны принять меры прежде, чем… она станет тем, чем он делает её.

— Но пока еще нет, — сказал Оливер.

— Скоро. Хотел бы ты, чтобы я это сделал? Инъекция нитрата серебра будет…

— Жестокой смертью, — закончил Оливер. — Это не подобает королеве. Я буду заботиться о ней, а когда придет время, ты сможешь отметить меня на это прямым, резким ударом.

Тео покачал головой. Он казался очень грустным сейчас, подумала Клэр, но серьезным, отстраненным… какими обычно бывают доктора из-за неизлечимо больных пациентов.

— Будь уверен, тебе не придется долго ждать, Оливер. Сейчас я должен увидеться с Наоми.

Она взяла на себя большой риск, найдя меня, и она дорого заплатила за глоток крови. Мне понадобятся донор по линии Бишопа, чтобы помочь ей.

— Наоми. — Голос Оливера был слишком безжизненным. — Тогда спаси её. Меня это не волнует.

Во-первых, сделай так, чтобы Амелии было комфортно. Это всё, о чем я прошу тебя.

Тео кивнул, слегка нахмурившись.

— Ты собираешься бороться с драугами, как я понимаю.

— Именно этого хочет она. И, на самом деле, этого хочу и я. — В глазах Оливера засверкали красные искры. — Не много хороших битв осталось в этом печальном, бледном мире с его хрупкими, чувствительными людьми. Драуги по крайней мере не ноют и не скулят из-за нескольких синяков.

— Ты всегда был безумным, — сказал Тео. — Безумным в своих убеждениях, безумным во власти, безумным в жажде крови. Я предполагаю, что именно это нам сейчас и нужно.

Больше безумия.

— Возможно, это самая приятная вещь, которую ты сказал обо мне, доктор.

— Я говорил не в хорошем смысле. Пошли, Клэр. Мне не прельщает оставлять тебя в компании таких… — Тео замолчал, глядя на нее, и его глаза расширились, совсем немного. Она не знала, почему, но потом поняла — у нее на щеке, должно быть, осталась отметина. Может быть, не совсем синяк.

Тео снова повернулся к Оливеру.

— Ты ударил ее.

— Она была дерзкой.

— Ударишь одного из них снова и будешь отвечать передо мной.

Оливер улыбнулся.

— Ты меня пугаешь.

— Я должен, — сказал Тео тихо. Его глаза загорелись адским огнём всего на мгновение. — Нет ничего более пугающего, чем медик, готовый причинить боль, Оливер. И я сделаю так, если ты будешь злоупотреблять властью, которую тебе дали. Или ты забрал. — Он взял Клэр за руку. — Пошли. Тебе здесь нечего делать, и мы должны увидеть Наоми как можно быстрее.

Когда они с Тео покинули палату Амелии, Мирнин стоял на круглой площадке с кофе, глядя на оставшийся завтрак на подносах, и хмурился, как будто он никак не мог решить, что делать с чашкой и блюдцем в его руке.

Я нахожусь в вампирском центре, подумала Клэр. Она не привыкла к тому, чтобы постоянно быть окруженной не дышащими людьми; большую часть времени была только она, Шейн, Ева… и она никогда в действительности не воспринимала Майкла, как вампира. Мирнин был хорошо знаком, но также она никогда не забывала, насколько острыми были его клыки. Она была с Тео, только что уйдя от Оливера, а теперь здесь был Мирнин, и она начинала чувствовать себя гамбургером в обществе людей, сидящих на диете. Никто, вероятно, не закусил бы ею, но абсолютно все заметили, что она была съедобной.

Мирнин был, что не удивительно, странно одет. Ну, не странно для него, но старомодные пиджак и штаны Тео по сравнению с этим выглядели лучше. На Мирнине снова была надета гавайская рубашка: сегодняшняя была жёлто-неоновой, с пальмами и досками для сёрфинга.

Также он носил мешковатые шорты длиной до колен, из-за которых его ноги казались… бледными. Очень, очень бледными.

На этот раз все это дополняли сандалии, вместо тапочек-зайцев, которые указывали на острый, как бритва взгляд, несмотря на всю путаницу с кофе. Он со стуком поставил пустую чашку и блюдце вниз и сосредоточил свой пристальный взгляд на Клэр.

— Как Амелия? — спросил он, переходя от неё к Тео. — О, и привет, рад, что ты не умер, Доктор.

— Аналогично, — любезно сказал Тео. — Но ей не хорошо, мой друг. Несомненно ты уже знаешь об этом.

— Вы бодрствовали всю ночь, — сказала Клэр. — Я видела комнату с оружием. Сколько времени у вас ушло на это?