Черный крест - [2]

Целюсь ему в грудь и стреляю. Короткая очередь. 7–8 выстрелов. Лысов обмяк.

«Как мешок с говном», — думаю.

Кладу автомат на стол — и беру пистолет. Докладываю и подхожу к казнимому. Приставляю дуло пистолета к его виску. Тело. Выстрел.

Одеты мы были — ну как шуты гороховые, то есть как всегда. Форма, но кроме каска и боевые пластмассовые очки, так же налокотники, наколенники, перчатки без пальцев. Очки должны быть надеты обязательно. Ну это и правильно — куски черепа Лысова, мозги и кровь брызнули мне в лицо.

Возвращаюсь на боевую позицию, разряжаю пистолет, беру все свои боезапасы и выхожу в дверь номер 2. Она на магните, ее мне открывают.

Попадаю снова в маленькую, но уже не темную, а с белыми стенами комнату. Та же убогая мебель… Стол, за ним сидят трое…

— Давай зачетку!

Даю. Что-то пишут, потом показывают на дверь.

— Завтра у вас всех выходной. Послезавтра явиться в училище с зачеткой к курирующему вас офицеру.

Мне почему-то поставили 4. Лишь потом мне объяснили, что я не строго следовал инструкциям и зарядил автомат и пистолет одновременно, а должен был сначала, отстрелявшись из автомата, разрядить его, а потом лишь зарядить пистолет и добить казнимого.

03. На следующий день мы встретились всей нашей компанией и пошли в кино. Мы были на «гражданке», имели право не очень-то контролировать свое поведение, пошли в кино, потом в парк Горького и нажрались пивом. Потом пошли на Красную площадь пешком, приставали по дороге к девушкам. Ну, потом нас задержала милиция.

Нас посадили на полчаса в «обезьянник», и когда подошло наше время, просмотрев документы, — отпустили по домам, взяв подписку о том, что мы не будем более буянить в местах скопления людей.

— Расстрельный зачет? А-а-а-а-а… знаю…. Ладно, ребята слишком расслабились.

Нас в принципе за такое должны были выгнать из училища, но… Вобщем, мы поняли, что плохо ведущего себя курсанта в выходной после «расстрельного зачета» не наказывают.

04. Еще через день мы явились рано утром в училище. Там нас построили в большом строевом зале и поздравили с окончанием сессии и начавшимися летними каникулами. Мы радостно кричали: Россия превыше всего! Троекратно.

Затем нам объявили, что после вчерашнего зачета в училище продолжать обучаться будут уже не все. Панченко и Снитко, а так же Ларионов и Бандзеладзе отчислены. Причины не подлежат разглашению.

На выходе из училища мы повстречали Бандзеладзе, он сказал нам, что, как ему объяснили, отчасти расстрельный зачет был еще и психологическим тестом для курсантов. Тот, кто расстреливал «подопечных» медленно, издеваясь, принося боль, фактически пытая, был отчислен.

Мы все поняли, но мне почему-то не было жаль Бандзеладзе. Теперь ему нужно возвращаться домой в Грузию. Мы в последний раз поглядели ему в след. Больше я его никогда не увижу.

Панченко и Снитко — друзья-товарищи, недоучившись всего один год, вернутся в Киев. Ларионов — москвич, останется здесь. Наверное, ему будет больно время от времени проезжать мимо здания Высшего Пехотного Военного Училища, видеть его курсантов и преподавателей.

Да, немного жаль их, но и несерьезное отношение к делу и психопатические проявления в военных училищах не поощряются.

Ларионов все причитал: мне брат рассказывал о войне такое! Там такое творится! Такое делается! Солдаты трупам врагов уши отрезают, и это еще только цветочки! Там все почти полные психи — и они меня увольняют лишь за то, что прежде, чем прострелить этой суке голову, я стрельнул ей в живот? — Ларионов, оказывается, расстреливал женщину А знаете, сердце находится в груди не слева, а в центре. Стрелять нужно в середину грудной клетки.

05. Мне, как получившему всего лишь четыре, была от училища выдана путевка не на заграничный курорт, но на отечественный — в Крым. Не стал отказываться, тем более что еще со школы — лет так шесть — не был на море. Сначала, конечно, хотел остаться в Москве у родителей, поездить на дачу, но после передумал, взял путевку.

Мы поехали вместе с Магаем и Григорьевым — моими друзьями, Магай — явный кореец, Григорьев — мари эл. Им тоже «посчастливилось» получить 4. А вот наш приятель Рекуданов все сделал правильно и отвалил на две недели в недавно захваченную Грецию. Как бы то ни было, я вряд ли могу ему позавидовать — в Афинах против наших, несмотря ни на какие меры безопасности (Сашке даже его личный автомат выдали с обязательством носить его везде, даже на пляж) еще совершают теракты какие-то сопротивленцы. И отдыхать — две недели. Всего. Мы же в Крыму в полной безопасности будем месяц. В компании своих. На каждого одноместный, правда, очень небольшой номер. Лафа.

А потом, в августе, практика. Куда меня еще пошлют? Ясно, что на места настоящих боев, то есть на настоящую войну! Здорово. В общем, все прошло более-менее, можно было бы сказать, что просто отлично, если бы Григорьев не будил нас каждое утро очень рано, призывая сходить на очередную экскурсию.

Когда он спит?

06. Мы лежим и греемся на солнышке, время от времени шалим, а время от времени по вечерам слегка перебираем насчет алкоголя. Но здесь за этим особо не смотрят, если при всем своем пьянстве ты не мешаешь другим, не шумишь и так далее.