Черный крест. 13 страшных медицинских историй - [8]

Отклонение от нормы – разговаривать с самим собой, игнорируя реальных собеседников. А если больше поговорить не с кем, то общение с собой становится не отклонением, а одним из способов психоэмоциональной разрядки.

История вторая Менялы

Актер-король:

И радость и печаль, бушуя в нас,

Свои решенья губят в тот же час;

Где смех, там плач, – они дружнее всех;

Легко смеется плач и плачет смех.

Уильям Шекспир,

«Гамлет, принц Датский»[7]

К своему здоровью Верочка относилась очень внимательно. Так, словно ей было не двадцать пять лет, а втрое больше. Ее забота о себе простиралась куда дальше свежевыжатых соков и спа-процедур: Верочка любила посещать врачей, как по поводу, так и без. Она ни за что бы не призналась себе, что страдает от недостатка внимания, но на самом деле ее бесконечные походы по медицинским центрам провоцировались именно стремлением выговориться и быть выслушанной. Внимательно выслушанной. Верочка обращалась не в обычные поликлиники, а в элитные медицинские центры, и потому общение с докторами приносило ей только позитивные впечатления.

Верочкина жизнь была счастливой, беспроблемной и очень скучной. Родители-алкаши жили далеко от Москвы – за Уралом, там же возле них обретался брат Сережа, к тридцати годам уже имевший две ходки. Московские подруги все как одна оказались завистливыми сучками, не способными спокойно принять Верочкину удачу, и потому отношения с ними были разорваны раз и навсегда. «Удача», а если точнее, то законный Верочкин муж, Георгий Владимирович, некогда известный в криминальных кругах как «Гоша-Болт» (прозвище он получил за свое пристрастие к килограммовым перстням), обращал внимание на жену только тогда, когда ему хотелось секса. Случалось это нечасто, потому что Георгий Владимирович был уже немолод, и к тому же помимо законной супруги дарил своим вниманием двух секретарш и личную массажистку.

Поэтому, если проснувшись утром (а точнее – около полудня), Верочка чувствовала что-то вроде покалывания в пояснице или ломоты в руке, то не спешила отмахнуться – отлежала, мол, а сразу же после завтрака отправлялась на обследование. Доктора Верочку любили. Милая, вежливая, часто дарит «мелкие» презенты стоимостью в две-три сотни евро (дамам духи, джентльменам – выпивку), любит обследоваться и ничем не больна. Каждому бы врачу да по две дюжины таких пациенток!

Само собой – беременность стала для Верочки не простым счастьем, а тройным. Во-первых, у нее будет ребенок, и это здорово. Во-вторых, этот крошечный человечек будет требовать много материнского внимания (даже при двух обещанных Георгием Владимировичем нянях), и о скуке придется забыть надолго, если не навсегда. Ну а в-третьих, рождение наследника или наследницы существенно упрочит ее положение. Перешагнув на шестой десяток, Георгий Владимирович вдруг осознал, что есть у него все, чего только можно желать, начиная с состояния и заканчивая депутатством, и принялся страстно мечтать о наследнике. Или о наследнице. Пол не имел значения, главное – чтобы это была своя, родная кровиночка, которой можно будет оставить все нажитое непосильным трудом.

– Ты мне только роди! – восклицал Георгий Владимирович, поглаживая жену по намечающемуся животу. – А уж я тогда! А там!..

Не в силах выразить свои эмоции словами, он рубил в воздухе короткопалой рукой, и камни на перстнях (хороший вкус хорошим вкусом, а старые привычки старыми привычками) слепили Верочку своим блеском. Верочка млела – судя по всему, благодарность любящего супруга могла оказаться поистине безграничной. Муж освободил беременную жену от нудной обязанности отчитываться в своих тратах («В твоем положении вредно забивать голову всякой херней»), перестал водить домой шумные компании своих «партнеров по жизни» (Верочка прекрасно понимала, насколько велика была эта жертва), приставил к жене медсестру Елену Андреевну, оказавшуюся превосходной собеседницей, и выделил ей одного из своих личных водителей («Ну, прям как от сердца оторвал, Вер»)... Невероятно, но человек, в день свадьбы сказавший жене: «Всю свою родню, дорогая моя, ты оставишь за порогом моего дома», – вдруг сам предложил:

– Может к тебе маму вызвать? Мало ли, может родственная помощь какая нужна?

Услышав это предложение, Верочка опешила настолько, что чуть было не спросила: «Чью маму?» – но вовремя вспомнила, что мать ее мужа уже лет пятнадцать покоится на престижном Троекуровском кладбище. От мысли о том, что сюда, в эти сверкающие хоромы может приехать ее мать, давно забывшая, зачем нужны носовые платки, стаканы или пепельницы, Верочке стало плохо.

– Что с тобой? – всполошился Георгий Владимирович, заметив, как побледнела жена. – Сиди, не шевелись, я сейчас Елену Андреевну позову...

– Не надо Елену Андреевну, – простонала Верочка. – И маму тем более не надо. У меня есть ты – и всё.

От этих слов Георгий Владимирович растаял настолько, что через неделю Верочке пришлось обзаводиться очередной шкатулкой для драгоценностей, четвертой по счету.

Пели в небесах ангелы, радуясь Верочкиному счастью, а силы зла тем временем готовили будущей матери пакость.

– Скрининговый тест позволяет нам оценить вероятность наличия у плода синдрома Дауна...