Черный котел - [49]

Пусть ярче, ярче он блеснет,

пусть ярче, ярче он блеснет.

Храпи свой свет, мой слабый ум,

 ведь скоро ночь придет.

Вскоре вернулся Йонас. Она закрыла глаза, сделала вид, что спит. Он осторожно положил руку ей на грудь, и пальцы его легонько заскользили по ней. Она открыла глаза, и их взгляды встретились.

— Верь в Иисуса, — нежно сказал он.

Магдалена смутилась и отвела глаза. Йонас налил воды ей в стакан. Как только он вышел, Магдалена поднялась и вышла черным ходом. Она легко вздохнула, очутившись снова на морозе, под свободным звездным небом.

Томеа ждала возвращения Магдалены. Она была очень взволнована, и видно было, что она плакала. В маленькой кухне было чисто и уютно, на огне журчал чайник.

— Послушай, Магдалена… — сказала Томеа и поднялась.

— Ну, что? — недовольно отозвалась Магдалена. Она села, сняла башмаки, напевая что-то про себя, зевнула. — Ох, как же мне хочется спать!

— А где же Лива? — спросила Томеа. — Разве вы были не вместе?

Магдалена покачала головой и снова зевнула.

— Я так боюсь, — тихо произнесла Томеа.

— Так ложись спать.

— Приходила фру Люндегор, хозяйка гостиницы, — сказала Томеа.

— Фру Люндегор? Что ей нужно? — Магдалена вдруг заинтересовалась.

Томеа сидела, нагнув голову и глядя на свои руки.

— Она хотела повидаться со мной, сказала, что ждет от него ребенка.

— От Энгильберта? — воскликнула Магдалена. — Ну и ну!

Она ласково положила руку на спину сестры, словно защищая ее.

— Значит, он такой? — спросила она тихо. — Вообще-то я всегда так о нем думала, Томеа. Подлец. Настоящий пройдоха! Но какое счастье, что ты… что вы!.. — Магдалена покачала головой. — Я хочу сказать… все-таки хорошо, что ты узнала, что он за птица, да?

— Она сказала и еще кое-что, — продолжала Томеа все так же тихо, надорванным голосом. — Она сказала, что на него… напустили порчу. Да, так и сказала. Она сказала, что я напустила на него порчу. Она считает, что я его околдовала. Да, так и сказала.

Сестры смотрели друг на друга широко открытыми глазами.

— То есть как околдовала? — спросила Магдалена. И прибавила с невольным смехом: — Ты умеешь колдовать, Томеа?

— А ты думаешь, умею? — беспокойно ответила Томеа и вздохнула.

— Тебе лучше это знать, дружок! — засмеялась Магдалена.

Томеа схватила ее руку, сжала и хриплым голосом спросила:

— А что значит околдовать, Магдалена? Значит ли это желать? Я хотела, чтобы он был моим, да, хотела. И это случилось. Значит ли это околдовать?

— Чепуха, — неуверенно произнесла Магдалена. — Если ты не занималась черной магией! Нет, не знаю. Я ничего в этом не понимаю.

Она хотела отнять руку, но Томеа ее не отпускала. Она сказала глухо:

— Если я и обладаю такой сверхъестественной силой, как говорит фру Люндегор… и как Энгильберт говорит… ведь он часто это говорил!.. Если я и обладаю такой силой…

— То что? — с интересом спросила Магдалена.

— То я об этом сама не знаю. Просто она во мне есть. Ты думаешь, она есть во мне, Магдалена?

Снова их взгляды встретились. Вдруг лицо Томеа исказилось. Она выпустила руку сестры и с глухим рыданием поникла головой.

— Томеа! — сказала Магдалена, теребя ее за руку. — Конечно же, ты не умеешь колдовать! Это все вранье и чепуха! Колдовства вообще не существует! Правда же? Это он, свинья, выдумал, чтобы оправдаться, поскольку впутался в эту историю и попался! Это же так ясно, Томеа!

— Да, — всхлипывала Томеа.

— Да, конечно же! А теперь перестань об этом думать. Слышишь! Выброси этого мелкого негодяя из головы, девочка! Забудь противного обманщика. Хорошо?

Томеа вздохнула и снова начала рыдать:

— Не знаю, смогу ли я…

— Что, Томеа?

— Забыть.

Магдалена наклонилась и взяла сестру за руку:

— Бедняжка Томеа, это я понимаю. Он был первым. А теперь бросает тебя, негодяй… И он такой подлец, что предает тебя другой и сваливает на тебя всю вину. Ему стоило бы дать хорошую взбучку, Томеа! У меня прямо руки чешутся… ткнуть его мордой в его собственную блевотину! Хочешь, я поговорю с фру Люндегор?

Томеа покачала головой и скорчилась, рыдая.

— Он был здесь вчера вечером, — хрипло прошептала она, — вчера вечером, когда вы провожали Фредерика на судно. Хотел увести меня в сарай. Но я не хотела. Мне было грустно. Я так устала… А он сказал… Он наговорил так много всего. Сказал, что он так низко пал… пал в бездну. И еще сказал, что хочет умереть и снова родиться слепым червем и жить, как червь во мраке! И наконец сказал: «Прощай, Томеа… Мы встретимся во мраке… Потому что ты тоже пала и тоже умрешь… И может быть, мы встретимся, как два земляных червя». Вот что он сказал!

— Он же сумасшедший! — Магдалена попыталась утешить сестру. — Все исландцы такие, Томеа! Не думай больше о нем! Забудь его, он не стоит того, чтобы ты о нем думала!

— Не знаю, — ответила Томеа. Она съежилась, глаза у нее сощурились в щелки и затуманились, рот полуоткрылся.

— Я желаю ему смерти, — сказала она.

— Не болтай чепуху! — оборвала ее Магдалена. — Слушай, Томеа, не говори об этом Ливе, — прибавила она, не глядя на сестру. — Слышишь? У нас и так хватает сплетен и чепухи… Вот… она идет! Иди ложись, дружок!

Магдалена стала напевать. Сняла кипящий чайник с огня.