Черный Котел - [30]

Путники тесно прижались друг к другу. Гурги сильно дрожал и тут же спрятался за спину Тарена. Бард, бледный и встревоженный, тем не менее имел воинственный вид и приготовился защищаться.

– Подойдите, мои утята, – весело и даже игриво произнесла колдунья. – Обещаю, вам нисколечко не будет больно. Ты можешь поднять свой меч, если хочешь, – добавила она, снисходительно улыбаясь Тарену, – хотя он тебе и не понадобится. Никогда не видела жабу с мечом. Впрочем, и меча у жабы тоже видеть не приходилось. Так что бери, не стесняйся. Если хочешь.

– Мы хотим остаться такими, какие мы есть, – вскричала Эйлонви. – Мы никому не позволим…

– Кто ты? – спросил Тарен. – Мы не сделаем тебе ничего плохого. У тебя нет причин угрожать нам.

– Сколько веточек в птичьем гнезде? – неожиданно спросила колдунья – Отвечайте быстро! Ну вот видите, – расхохоталась она, – бедные цыплята, вы даже этого не знаете. Тогда как же вы можете знать, чего по-настоящему хотите в вашей жизни?

– Одно я знаю точно, – возразила Эйлонви, – я не хочу быть жабой!

– Ты хорошенькая маленькая уточка, – проворковала колдунья масленым голоском, – не отдашь ли ты мне свои чудесные волосики, раз уж они все равно тебе больше не понадобятся? Со своими я просто замучилась. Привыкай к тому, что некоторые вещи исчезают и тебе больше никогда не придется увидеть их опять.

Она подпрыгивала и гримасничала, наслаждаясь своей беспредельной властью над ними.

– Не важно, – вновь заговорила колдунья. – Вам понравится быть жабами, прыгать по болоту, сидеть на поганках… может, и нет. Но, по правде, жабы никогда не сидят на поганках. Зато вы сможете квакать и купаться в росе по утрам. Очаровательно, правда?

Она вдруг приблизилась к Тарену и зашептала ему на ухо:

– Не пугайся! Я не сделаю того, о чем говорила. Конечно, я не стану давить вас ногами. Давить жаб – это ж так противно.

Тарен в это время судорожно высчитывал про себя всевозможные способы спасения своих друзей. Он бы не поверил всем угрозам этого мерзкого кривляющегося существа, если бы не помнил отвратительную змею в своей руке, ее холодные глаза и острый ядовитый зуб, нацеленный на него.

– Сначала вам может не понравиться быть жабами, – ворковала между тем колдунья. – Понадобится время, чтобы привыкнуть. Но, – она протянула к ним ручки, – уверена, коли уж это случится, вам ничего другого и не захочется.

– Зачем тебе это нужно? – вскричал, все более взъяряясь от собственного бессилия, Тарен.

Он с омерзением отпрянул, когда колдунья ласково потрепала его по щеке. А та вдруг переменила тон и злобно проговорила:

– Ненавижу, когда люди суют нос не в свое дело! Пожалеть вас? Сделать исключение для одного, двух, трех? А потом появятся здесь десятки, сотни, тысячи вам подобных? Сотни и сотни топчущих, покоряющих, заселяющих эти топи! Нет, поверь мне, так будет лучше для всех. Несколько лишних жаб – и никого лишнего еще сотни лет!

В этот момент по другую сторону холма показались еще две фигуры. Обе как две капли воды были похожи на эту толстую маленькую колдунью, только у одной на шее висело ожерелье из молочно-белых камней, а другая была закутана в черный плащ с накинутым на голову капюшоном, почти скрывающим лицо.

Волшебница подбежала к ним и весело закурлыкала:

– Орвен! Оргох! Мы сейчас будем делать жаб!

Тарен вздрогнул и скосил глаза в сторону барда и Эйлонви.

– Вы слышали эти имена? – поспешно прошептал он. – Мы нашли их!

Лицо барда дышало тревогой.

– Ничего хорошего это нам не принесет, – сказал он. – Пока не они, а мы у них в руках, вряд ли стоит беспокоиться о Котле. А что касается купания в росе, – продолжал он шепотом, – то в иных обстоятельствах это могло бы мне и понравиться. Но не сейчас и не в облике жабы. – И его передернуло.

Гурги притих и лишь сопел от страха.

– Удивительно, как можно говорить о таких гадостях и при этом улыбаться, – шепнула Эйлонви. – Я себя чувствую так, будто по спине у меня снуют вверх-вниз цепочки муравьев.

– Мы должны попробовать ошеломить их, застать врасплох, – сказал Тарен. – Не знаю, сможем ли мы с ними сладить, но и они, быть может, не сумеют сделать что-нибудь с нами всеми одновременно. Во всяком случае, надо попробовать. Вдруг один или двое из нас спасутся!

– Если случится так, что я… что я… ну, если я превращусь… – проговорил бард. – А, ладно! Вот что я имею в виду: если со мной что-нибудь случится, прошу тебя, двигайся осторожней, внимательно смотри, где идешь, куда ставишь ногу.

Тем временем три колдуньи возвратились к хижине.

– Ну, Ордду, – капризно сказала та, что была с ожерельем на шее, – почему всегда надо превращать в жаб? Это скучно! Не можешь, что ли, придумать что-нибудь другое?

– Но они такие хорошенькие, – возразила Ордду, – из них получатся очаровательные жабы!

– А что плохого в жабах? – вмешалась колдунья в плаще. – Вечно ты недовольна, Орвен, всегда стараешься все усложнить.

– Я только предложила придумать что-нибудь новенькое, Оргох, – извиняющимся тоном проблеяла та, – просто ради разнообразия.

– А я люблю жаб, – рассуждала Оргох, пожевывая толстую губу.

Даже в тени капюшона видно было, как подергиваются нос, губы и щеки горящей нетерпением колдуньи.