Черный Король - [31]

Кажется, девушка кричала и плакала, извиваясь в объятиях Короля — уже через несколько секунд она не помнила, что с ней творили. Единственное, что ее держало — черный взгляд, впервые за столько лет приобретший материальность.

Он не давил, наблюдал за реакциями, парадигмой нового понимания мира разрывал Анну на прежнее и нынешнее. «Дыши», — звезды-глаза учили девушку видеть то, что другим недоступно. Делились с ней уменьем предвидеть, предугадывать мысли людей, проникать в их тела и находить тлетворное влияние смерти, сколачивающей для каждого свой гроб. «Дыши», — в ладони вливалась сила, которая помогла бы Учинни воздействовать.

И она дышала — согласная со всем и на все, дышала в такт с Королем, теряя сознание и пробуждаясь. Дышала, вновь и вновь пропитываясь разложением и тленом, отдавая ему свое дыхание, свое возбуждение, острой мучительной грани которого не смог бы от девушки добиться ни один человек. Отдавая свои крики боли и стоны наслаждения, уже не задумываясь над тем, что происходит, принимая полностью все, что дают.

ГЛАВА 11

Король не спешил отпустить трепещущее тело, от которого исходил животный ужас и постепенное, нахлынувшее от принятия происходящего блаженство. Не было большей темной серо-мглистой радости, чем та, что даруется миром потусторонним, где духи говорят с живыми. Темный бледный юноша опустил Анну на кровать в тот момент, когда все ее мышцы были расслаблены, когда изо рта перестала литься музыка боли.

— Дыши теперь всегда со мной, — шелестом опадающей в садах листвы приказал Король. — За это я отдал тебе дар.

Анна не ответила, даже не пошевелилась, так и оставшись лежать так, как ее уложило чудовище. Но тому и не нужен был ответ — согласие уже было получено этой ночью.

— Запомни, что всегда приходится отдавать что-то за полученный дар, — бледное лицо с провалами глаз напоминало фарфоровое, которое, если стукнуть, покроется сеточкой морщин, настолько тонка работа. Но именно эти глаза обещали, что все сказанное — правда. И от нее невозможно откупиться. — Ты привыкнешь. Тебе понравится со мной, — пообещал бледный юноша в кровати Учинни.

Все еще пребывающая в бреду девушка смотрела в эти абсолютно черные глаза — без белков, залитые первозданной тьмой, и собственные попытки что-то изменить только этим днем казались абсолютно бессмысленными. Мягкость праха забивала все вокруг пушистым ковром, делая мир серым и странно уютным.

— Что тебе нужно от Верона? — вдруг спросила Анна. По сравнению с проникающим шепотом Короля, собственный голос слышался скрипом не смазанного колеса. — За что ты ему мстишь?

Король улыбнулся: все шире, шире, пока его рот, казалось, вот-вот не разорвется, как у тряпичной куклы. За белоснежным фарфором лица оказались белые острые зубы, которые вызывали ужас. Вряд ли ночной посетитель собирался давать ответ на глупый вопрос Анны, еще прошитой белыми нитками реальности. Зато следовало научить ее покладистости, и тогда Черный Король прижал тенями девушку к ложу, дернул ее руку к себе и достал сверкающую иглу с красной ниткой, а потом, обмотав предплечье щупальцем, коснулся острием кожи и начал вышивать рисунок, не похожий ни на один из мирских. Иголка входила и выходила, а нить плавно скользила и питалась кровью.

У Анны не оставалось сил ни на что, она лишь лежала, не имея возможности ни шевелиться, ни думать, ни говорить, и поскуливая, глотала слезы. По сравнению с творимым над ней ранее, острая боль иглы казалась почти милостью и не вызывала жуткого противоестественного желания.

Учинни вышивали, как изящную салфетку или платок, рисовали на ней свой узор, который оплел запястье. Игла еще долго играла с кожей и плотью, пока нить не закончилась, и не был сделан завершающий стежок.

— Теперь вопросов нет, — задумчиво поцеловав руку Анны, юноша поднялся с кровати, а следом за ним поползли тени и щупальца.

Анна уткнулась лицом в подушку. Она хотела бы заплакать. Она хотела бы забыть. Она хотела бы не чувствовать боли, остатки которой продолжали бродить по телу. Она хотела бы вернуться в прошлое и никогда не приближаться к тому кладбищу. Она хотела бы быть сильной, чтобы хотя бы хоть что-нибудь противопоставить Королю. Хотела бы — но не могла.

Единственное, чего она не хотела — умереть.

Девушка попыталась натянуть на себя одеяло, но то было склизким, пропитавшимся мерзостью принесенным с собой чудовищем, так что Анна просто попыталась свернуться, надеясь согреться, но от этого начинали пульсировать болью не только проколы, но и все тело. Сил оставалось все меньше, как и возможности выбора, так что девушке пришлось все-таки укрыться и, дрожа от слабости и холода, вдруг сменявшегося накатывающими волнами жара, уснуть.

А утром пришел Верон, то есть жених послал служанок, одна из которых разбудила Анну и сообщила, что та проспала завтрак.

— Сеньор передали, что хотели бы отправиться в кофейню попить горячего шоколада.

Жарко натопленная комната, только вчера бывшая символом свободы, казалась Анне филиалом ада, хотя о прошедшей ночи почти ничего не запоминало. Вынырнувшая из мути девушка очень боялась, что на теле остались какие-то следы, поэтому сразу же отослала служанку, чтобы одеться самостоятельно.