Черный консул - [103]

Заговорил Клерво:

— Отец и мастер, вы все пугаете, а нам и без того страшно. Как же нам быть в этих горестных обстоятельствах? Разве вы не предвидели, что так случится?

— Я не пророк и не провидец, — сказал Туссен. — Вы сделали меня старшим вашей организации, я согласился, но это не значит, что я смогу видеть больше, чем всякий, кому поручена власть населением Сан-Доминго. Кто мог предвидеть гибель комиссара Сантонакса от пистолетного выстрела полицейского шпиона Рош-Маркандье, кто мог предвидеть смерть члена Комитета общественного спасения генерала Робеспьера, нашего лучшего друга? Дела на континенте Франции могут измениться настолько, что завтра будет отозвана армия генерала Леклерка.

Заговорил опять Кристоф, заговорил горячо и запальчиво:

— Если бы у меня не было твоей тайной инструкции, я пустил бы генерала Леклерка на рейд, он сообщил бы мне о намерениях Франции. Говорят, он имеет письмо к тебе от Первого консула. Быть может, все, что мы затеяли, есть настоящее преступление, преступление против родины, которое ничем искоренить нельзя.

— Где твои родные? — спросил Туссен.

Кристоф вдруг поник головой, опустил локти на стол, раскинул ладони пятернями по направлению к Туссену и замолк.

Туссен заговорил:

— Я сторонник осадной войны. Я твердо знаю, что французы несут несомненно рабство, что Черный кодекс будет восстановлен полностью, что веселые голландские капитаны, пропитанные джином, и американские обезьяны с волосами на шее и бритыми подбородками еще покажут себя в качестве торговцев черным товаром, но я не могу примириться со словами Кристофа. Я предлагаю осадную войну, я предлагаю увести все население в горы, затопить плантации, поджечь города на берегу моря, вывезти весь порох на горные вершины, снять береговые отряды, уничтожить дороги и обеспечить французам только доступ в сильвасы, где желтая лихорадка будет косить их по тысяче в день.

Яков Дессалин одобрительно кивнул головой.

— Я говорил, — воскликнул он, — что нет никого подлее французов, что белая порода исчезнет с лица земли, что черные люди будут населять земной шар и водворят настоящую справедливость путем жесткой военной диктатуры.

— Это ошибка, Яков, — сказал Туссен, — это ошибка. Помнишь, что говорил старик? Старый Рейналь понимал, в чем дело, дело вовсе не в цвете кожи. Ты хочешь провозгласить дворянство черной кожи: это такая же ошибка, как и лозунги дворянства белой кожи.

— Вот к чему привела твоя политика, — кричал Дессалин, — вот результат твоего гуманизма. Поверь же мне, я ученик Парижского университета, я друг Оже. Это ты говорил, что национальность есть предрассудок. Черные всегда были рабами и рабами останутся до тех пор, пока не сделаются господами. Это ты делаешь ошибку, утверждая равенство рас и наций.

Туссен поднял молоток и ударил четыре раза в знак величайшей важности, после чего Дессалин встал и сказал:

— Я не намерен оказывать сопротивление, я спорил и возражал как товарищ.

Туссен сурово сказал:

— И я требую повиновения. Соглашаетесь ли вы все со мною в том, что Франция несет нам полное восстановление рабства?

— Мы еще не выслушали всех, — сказал Кристоф, — но так как было четыре стука, я соглашаюсь по уставу.

Туссен промолчал, ему не понравился ответ Кристофа. Кристоф, пользуясь этим молчанием, произнес:

— Ведь мы еще не выслушали Францию.

Туссен ответил спокойно:

— Я ее уже выслушал.

Кристоф пожал плечами и ничего не ответил.

— Подсчитаем силы, — сказал Туссен. — В нашем распоряжении под ружьем двадцать четыре тысячи черных солдат, открыты нетронутые форты под Актюлем, шесть батарей в Сен-Никезе, восемнадцать безбатарейных орудий в Деннери. Не трогайте земляных ковров до специального приказа со знаком Семи. Значит, ведем осадную войну. Товарищи и братья, — обратился Туссен к сидевшим спокойно на краю стола культиваторам, — ваша обязанность разослать культиваторов по деревням и селам, по фермам, собрать всех, провозгласить войну. Вы свободны.

Четыре негра встали и удалились. Туссен посмотрел в окно, как они оседлывают лошадей, говоря друг с другом. Он наблюдал их лица, и его собственное лицо тускнело, становилось серым, приобретало землистый оттенок. Он говорил дальше:

— Кристоф получает командование авангардом, сдерживающим продвижение армии Леклерка. Главное, обратите внимание на разведку. Спросить матросов, помнят ли они Морской кодекс и знают ли они, что сделал для уничтожения офицерского зверства дворян гражданин Робеспьер. Итак, у Кристофа четыре тысячи восемьсот человек сдерживают наступление Леклерка и ведут разведку. Дессалин, у тебя одиннадцать тысяч шестьсот пятьдесят солдат, твоя штаб-квартира Сен-Марк. Теперь, Клерво, ты с Полем Лувертюром вместе охраняешь границы бывших испанских владений. Помните, что против вас три тысячи французов под командованием генерала Рошамбо, на форте Дофин три тысячи человек под командованием Будэ уже направились против граждан Порт-о-Пренс. — Заглянул в синюю тетрадку и сказал: — Со стороны Капа Кристофа атакует генерал Гарди, в его распоряжении сорок пять тысяч человек.

Потом Туссен порылся в тетради и вынул маленькие листки в сероватой бумаге, на которых было напечатано крупными буквами: «Французские граждане, попавшие под несчастное иго черных, не бойтесь ничего. Черные собираются уничтожить все в случае своей победы, организуйте свои батальоны, помогайте нашим войскам».