Черный князь - [2]

— Достаточно, вставай и топай в люльку! — приказал Максим. — Утром осмотр с уколом, и перебирайся к себе.

— Сколько у Гедимина сыновей? — спросил Норманн.

— Задумал отомстить страшной местью? Пустая затея, сейчас к смерти детей относятся без стенаний и надрыва.

— Даже если теряют всех наследников?

— В Литве лествичное право, у Гедимина более дюжины жен и одиннадцать сыновей. Детишки и без твоего вмешательства друг дружку перебьют.

— Я должен отомстить врагу, который пытался меня убить!

— Отомсти, — спокойно ответил Максим, — а сейчас сиди смирно, я наложу защитную повязку.

— Какой у литовцев самый важный бог?

— Без понятия, если ты имеешь в виду Гедимина и его сыновей, то все они крещеные.

— Ты знаешь святого по имени Гедимин? — ехидно спросил Норманн.

— Литовский князь с сыновьями бесчисленное количество раз переходили из православия в католичество и обратно, а каждое крещение подразумевает новое имя. Историки для удобства вместо имен оставили нам клички.

— Что же придумать? Где у Гедимина родовое имение?

— Он из рода Ольшанских, родовое имение в городке Ошмяны, — сдерживая улыбку, ответил Максим.

— Не вижу в этом ничего смешного.

— Гедимин князь новой руки, активно расширяет свои земли и строит там укрепленные замки.

— Что значит «князь новой руки»? — переспросил Норманн.

— За ним нет известного и знатного рода, он сам себя создает, как и ты сейчас поступаешь.

— Я не травлю соседей, не обманываю церковь, не беру у Тевтонского ордена денег под лживые обещания! — возмутился Норманн.

— Каждый поступает как умеет, — развел руками Максим. — Ты грабишь всех подряд.

— Я? Всех подряд? Между прочим, я нападаю только на врагов Руси!

— Ну да, только бедолаги до сих пор не знают, что они враги твоей родины.

— Кончай дискуссию, замешанную на идеологии вредительского пацифизма. Ты можешь насильно вправить мозги?

— Не соизволит ли ваша светлость пояснить свой вопрос?

— Не паясничай, меня интересует возможности твоего гипнотранса.

— Желаешь отловить Гедимина и переделать его в своего лучшего друга или, может быть, раба? Увы, нереально, да и противозаконно.

— Убивать можно, а корректировать сознание нельзя? Или ваша демократия передемократизировалась?

— Основной постулат демократии базируется на неприкосновенности личности человека, — назидательно ответил Максим.

— Другими словами, обманывать можно, а заставлять поступать честно нельзя? — съехидничал Норманн.

— Отрабатываешь на мне уроки логики и риторики? В принципе ты можешь убить Гедимина и вырезать его сыновей.

— С чего вдруг столь щедрое разрешение?

— Его экспансия закончена, вскоре он погибнет, а наследники достаточно быстро поубивают друг дружку или сбегут в Москву.

— Хочешь сказать, что Гедимин русский? — удивился Норманн.

— Сейчас нет такого понятия, от Оки до Балтийского моря простираются земли славов.

— Вообще-то это Русь, — не согласился Норманн.

— Персидские торговцы оставили много путевых заметок, так вот, с восьмого века от Каспия до Оки простиралась территория под названием Артания, а дальше на запад — Славия.

— Можешь сослаться на письменные источники?

— Легко, тебе распечатать копии с дневников ибн Фадлана или Ал-Джанхани?

— Заодно обучишь персидскому языку. Кстати, в заметках названы города?

— Ты знаешь, эта часть почти полностью утеряна, остались описания двух городов, Ладоги и Озерска.

— Давай вернемся к главному — ко мне подослали убийц! Я обязан достойно ответить! — серьезно сказал Норманн.

— Понимаю, — вздохнул Максим. — Ошмяны рядом с Минском, который сейчас называется Менск.

— Кого из сыновей можно отловить и «перевоспитать»?

— Самый младший и любимый — некий Ольгерд. Он трижды менял веру, вместе с крещением и перекрещением менялись имена. Сейчас обитает в приграничной крепостице.

— Можно ли поточнее? — Норманн провел ладонью по новой повязке и начал одеваться.

— Спроси у своих родственников. По историческим сведениям, Ольгерд женился на дочери витебского князя и получил удел рядом с Полоцким княжеством. После смерти тестя зятек силой захватил Витебск, убил прямых наследников, а жену отправил в монастырь.

Для четырнадцатого века подобный поворот событий был в порядке вещей. От Гибралтара до Балтийского моря правители разного уровня убивали своих соседей, друзей и родственников. Через пару десятков лет в Дании установится реальная королевская власть, а вместе с ней по Скандинавии покатится беспредел братоубийства.

Утром, прежде чем встать с кровати, Норманн долго прислушивался к своим внутренним ощущениям. Как ни странно, в груди не было никакой боли, если не считать давешнего неприятного чувства, порожденного посторонним вмешательством.

— Доброго утра, Андрей Федорович! — Монах, выполняющий роль сиделки, вкатил в палату столик с тазиком и ковшиком теплой воды.

— Завтрак здесь или спустимся вниз? — поинтересовался Норманн.

— Сейчас принесу топленого молочка с аквитанским сыром, а дальше — как лекарь скажет. — Монах аккуратно расправил уголки полотенца и быстренько вышел из палаты.

В процедурном кабинете князя поджидала толпа монахов-студиозов, которые сначала по очереди осмотрели заштопанную рану, затем с помощью слуховой трубочки долго вслушивались в работу поврежденного легкого. После прихода Максима начался консилиум, на котором вынесли единодушный вердикт: «Князь Андрей Федорович в постельном режиме не нуждается и может топать на все четыре стороны». Понятное дело, сказали не столь грубо, но примерно так. Причем никто не удосужился спросить сам объект о его самочувствии. Норманн недовольно посопел, покосился на горе-врачей и вернулся в палату, где его уже поджидали слуги с одеждой. Что же, коли так, нельзя показывать свою слабость, иначе пойдут всякие слухи. Он сделал несколько шагов по коридору в сторону своих комнат, но вовремя спохватился и позвал слугу.