Чёрный иней - [67]

Он долго ловил на мушку переднюю пару, рука дрожала, ствол «плясал». Никаких мыслей больше не возникало, голова стала порожней. Ни боли, ни мук. Единственное страстное желание — не промахнуться. Невнятно, словно сквозь сон, он шептал сам себе, что надо выбить как можно больше собак, а если повезёт, то и чуток фрицев прихватить с собой на тот свет.

И вот они приближаются. Вызывающе сверкнул отполированной сталью полоз, стремительно бежали собаки, свесив языки из курящихся паром пастей.

Невыносимо медленно он пытался свести воедино три точки — мушку, прорезь и левого переднего пса. Но это никак не удавалось.

«Руки воняют горелым... Спокойно, — приказал он себе, — у тебя есть несколько минут. Пусть остановятся... Они должны остановиться...»

Не доехав до хижины полсотни метров, нарты резко затормозили. Трое немцев озирались по сторонам, опасаясь засады. Когда погонщику удалось остановить собак, тянущихся к теплу, один из немцев спрыгнул с нарт в снег и, держа автомат наизготовку, направился к пожарищу.

Фашисты были совсем рядом, и Гвоздь удивился, почему они его не замечают. Опять поднял руку и, упёршись рукояткой пистолета в камень, прицелился. Когда удалось взять на мушку переднего пса, он медленно нажал на спуск. Выстрел был сухим и негромким. Собаки рванули, но сразу, почти слившись, ударило ещё два выстрела. Упряжка вмиг превратилась в неистовый бесформенный клубок. Постромки перепутались, собаки барахтались, тянули своих мёртвых собратьев, бросались друг на друга, дрожали от испуга или ярости.

Гвоздь нажимал на спуск, вкладывая в каждый выстрел все свои предсмертные силу и тоску. Он даже не смог немного приподнять своё полумёртвое тело, чтобы опереться грудью о камень. Успел только увидеть, как густо обагрился кровью обезумевший собачий клубок, как падает лицом в снег пулемётчик, как схватился за шею второй, как затрясся автомат в руках третьего...

53

Щербо быстро очнулся и поднял голову. «Всё кончилось... Справились без меня». Четверо фашистов замерли в неестественных позах на полу. В дверях стоял Гаральд. «Который час?»

Напрягши глаза, Щербо посмотрел на часы и произнёс: «Управились за полторы минуты!»

Пока что всё шло по плану, в запасе у них оставалось где-то с четверть часа. Хотя стоило поторопиться.

Они огляделись вокруг. Щербо заметил, что пещера, вопреки ожиданию, довольно просторная. «Внутри добротно обшита тёсом... Тамбур холодный. Бойницы со ставнями. Обстановка спартанская — печь, пулемёт, две скамьи, рация, телефон...» Он надел каску и начал подгонять ремешок. «Надо же, ещё тёплая!» И вдруг его отталкивающе резанул запах того, с кого эту каску сняли полминуты тому, — запах врага... Но мысль эта была некстати, и он отогнал её. «Пост, видимо, парный. Двое отдыхают, двое караулят. Обзор великолепный — и море, и воздух, и весь горизонт... И вход на плато блокируется...» Рассовал магазины за пазуху, сунул в карманы. «А что за рундук тут в нише? НЗ, продовольствие, патроны... Полная автономность на случай затяжной метели...» Тщательно подогнал ремни. «Столько жратвы... Хотя бы на сутки раньше ворваться! А сейчас нас ждёт работа. Не до еды! Теперь слово за старшиной»!

Вдали, справа от скал, отделились три белые фигуры. От объекта их отделяло гораздо большее расстояние, чем у его группы, поэтому двинулись первыми. Щербо посмотрел на часы — восемнадцать ноль пять. Пока что всё складывалось согласно плану. «Через каких-то пять минут и нам в дорогу...»

Ещё там, наверху, перед тем, как разделиться, инструктируя старшину, он определил для себя условный рубеж, преодолев который, должны были отправляться и они.

На севере со скальных пиков потянулись снежные протуберанцы. С востока, с вершины ледника, медленно наползали на плато слоистые облака сизого тумана. Прямо в туман вот-вот должна была ворваться стена густого снега. И он без предупреждения набирал скорость. «С погодой не договоришься, капризная здесь погодка! Что ж, наконец наступили минуты, ради которых мы проделали весь этот путь, ради которых мы здесь... В штабе уже, поди, занесли карандаши над картой...»

— Присядем перед дорогой.

И сразу — короткая команда Щерба: «Вперёд, соколики!» И они двинулись, слаженно взмахивая палками, стараясь преодолеть километровый отрезок пути с той же скоростью, что и немецкий караул, ныне бездыханно лежащий на посту. Их ожидал жестокий, быстротечный и беспощадный бой.

Каждый из них помнил слова, которые любил повторять Щербо: намного проще отдать жизнь сразу, нежели отдавать её по минутам. От них всегда требовали последнего. Но главным было даже не это. Главным было вытрясти, наконец-то, из абверовского логова клятые бумаги и секретную груду железяк и проводов, именуемую шифровальной машиной!

Четыре минуты... Они бежали спокойно и сосредоточенно, как немцы. Навстречу наплывал барак. Скоро будет поставлена точка в ожесточённом противоборстве, и эту точку поставят они. То, что казалось недосягаемо далёким ещё сутки тому назад, теперь приблизилось вплотную. Последние усилия!..

«Через четверть часа снова начнётся метель, но для нас это уже не имеет значения. Мы уже будем внутри, и, если Байде удалось проникнуть туда... Если удалось... А если нет? Сориентируемся на месте, нам бы только без выстрела подойти поближе...»