Чёрный иней - [38]

— Итак, я оказался в деликатной ситуации, — продолжал Эрслебен, моргая белесыми ресницами.

«... Решение! Раздумывать некогда!»

В Гревере упругой волной поднялся совершенно естественный протест: на каком основании этот скользкий мерзкий садист Айхлер распоряжается его судьбой?! В том, что эта радиограмма имеет к нему самое непосредственное отношение, Гревер не сомневался ни на секунду. Задержать? Мотив? Пальцы Гревера нервно забегали по столу, и, чтобы скрыть нервозность, он полез во внутренний карман за сигарой.

— Какова загрузка передатчиков на сегодняшнюю ночь, обер-лейтенант? — спросил он, выпуская струйку нежно-голубого ароматного дыма и изо всех сил стараясь сохранить твёрдость в голосе.

— Ни минуты простоя, господин майор.

Гревер задумался. Потом взял бланк Айхлеровой радиограммы. При этом рука его невольно потянулась к авторучке. Он почувствовал неодолимое желание своей резолюцией запретить передачу, устранить угрозу, таившуюся в холодных цифрах. Но всё же сдержал себя. «Никаких письменных распоряжений, никаких доказательств! Эрслебену будет вполне достаточно моего устного приказа, который можно отдать в самой категоричной форме, хотя до прямого нажима дело, думаю, не дойдёт — он тоже не симпатизирует нашему «пропагандисту». Если доживём до разбирательства, он всегда сможет оправдаться, сославшись на мой приказ».

— Отдел пропаганды подождёт. Есть дела поважнее, ситуация усложнилась: сбежали пленные. Поэтому отложим передачу на двадцать четыре часа. Под мою ответственность.

«...В журнале регистрации будет запись о задержке за подписью или начальника смены, или самого Эрслебена. С ссылкой на меня, естественно. Чёрт побери, как ни крути, а уши торчат. Но это ерунда, доказательство косвенное, это мы потом как-то уладим».

Он снова проследил за кольцами сигарного дыма.

— Я намереваюсь предложить гауптману Айхлеру возглавить одну небольшую операцию тактического характера. Когда он вернётся, у меня состоится с ним беседа и, возможно, его намерения относительно загрузки наших передатчиков несколько изменятся. Думаю, ему не стоит их перегружать, попробую убедить в этом и самого гауптмана. И оставьте ваш официальный тон, обер-лейтенант, я благодарен вам за искренность. Не стоит придавать такого значения пустякам, вы слишком впечатлительны. — Гревер уже полностью овладел собой и в его голосе прозвучали по-отечески снисходительные нотки.

«Неприятель дал мне неплохой повод избавиться от моего излишне рьяного заместителя. В любом случае стоит попробовать. Непосредственный контакт с противником, боевые действия — прекрасная ширма. Пусть вылазку с целью разрушения охотничьей хибары возглавит Айхлер».

— А сейчас можете допросить английского радиста. Вероятно, вам будет интересно с ним пообщаться — профессиональные интересы. А я должен поставить задание кампф-группе^{6}. Я вас больше не задерживаю.

Когда, щёлкнув каблуками, Эрслебен вышел из комнаты, майор Гревер, воодушевлённый своей идеей избавления от смертельной опасности, почти весело скомандовал:

— Ефрейтор Хипплер! Обер-фельдфебеля Рана — ко мне!

Обер-фельдфебель Ран вытянулся перед майором Гревером.

Тот долго молчал, как бы подчёркивая особую значимость предстоящего разговора.

— Как вы думаете, Ран, почему почти весь личный состав неприязненно относится к гауптману Айхлеру? Надеюсь, этот факт не составляет для вас тайны? — Гревер умышленно начал с вопроса, не констатируя очевидной неприязни, чем надеялся сразу загнать обер-фельдфебеля в угол. — Я понимаю, что психология — это не совсем ваша сфера, но мне хочется знать мнение опытного и, как мне кажется, умного человека. Пусть вас не удивляет такое желание, вспомните наш предыдущий разговор. К тому же, я не сторонник прусского принципа: дистанция командира от подчинённых — три шага. Вы, как я успел заметить, тоже.

Он медленно раскурил сигару, давая возможность фельдфебелю собраться с мыслями.

— Он немного... странный, — неожиданно мягко начал Ран, настороженный то ли вопросом, то ли опасением прямо высказать своё мнение о другом офицере. Ситуация была достаточно деликатной, и Гревер нарочно повёл себя нестандартно, надеясь спровоцировать Рана на откровенность и тем самым привязать его к себе. Он предполагал, как может ответить Ран. И услышал то, на что надеялся.

— Думаю, немногим нравится, когда кто-то, пренебрегая уставом, суёт свой нос во все щели, — чувствовалось, что Рана уже не раз выводило из себя вторжение чужака в сферу его полномочий. «Совать нос во все щели» в немецком вермахте, как, впрочем, и во всех армиях, было неоспоримой прерогативой фельдфебелей. И сейчас Ран, осознавая, что вопрос поставлен неспроста и молчанием не отделаться, призвал на помощь своё раздражение, — его голос окреп, а интонации стали решительными.

— Вы считаете это главной причиной? — демонстрируя глубокомыслие и озабоченность, прищурился Гревер.

— Да, господин майор.

— В боевой обстановке вам с гауптманом взаимодействовать ещё не приходилось, — скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Гревер.

— Нет, господин майор.

Гревер помолчал. Теперь пора было приступать к главному. Предыдущая болтовня была лишь прелюдией, которая поможет направить разговор в нужное русло.