Чёрный иней - [3]

Щербо собрался было подняться, но что-то его остановило. Конвойные офицеры задержались возле авто, закурили, и Щербо обратил внимание на кожаные перчатки на руках одного из них. Как у палача.

— И выпала ж ему лихая година!..

— Сдаётся, он был с прожидью...

— Да нет, хохол...

— Я бы таких в три шеи гнал из органов, — лицо того, кто был в перчатках, передёрнулось, — говнюк!.. — Под ноги ему попался худой зачуханный кот из тех одичалых, ставших бездомными после первых бомбёжек, и он глянцевым сапогом наподдал несчастному животному так, что оно, заверещав, слетело со ступеней.

Щербо отвернулся.

Он не помнил, как оказался на побережье. Ноги сами привели его к морю.

... Одиночество... самоубийство... — стучало в висках. Один на один с лихорадочными мыслями...

Он долго блуждал берегом.

Опомнился, когда солнце уже клонилось на запад и его багровый диск тонул в водовороте туч, чёрных, словно чья-то нечистая совесть. Опять накатило гнетущее и щемящее ощущение тупика, когда вокруг — серые стены, которые вовеки веков не одолеть, а обойти, — назад не воротишься... Щербо с горечью смотрел на окровавленный краешек солнца, а когда темень заклубилась над самой землёй, призрачные пряди облаков вдруг вспыхнули, а светящаяся каёмка заполыхала от края до края по всему горизонту.

Было время обеда, и бойцы, сидя за врытым в землю столом под грязной маскировочной сеткой, энергично работали ложками. Щербо вышел на крыльцо и присел на выскобленные до блеска деревянные ступени. Неожиданно ласковое солнце заставляло все мышцы сладко млеть, навевало дрёму. Он опять мысленно вернулся к трагическому событию, настолько внезапному, что буквально выбившего его, привыкшего к любым неожиданностям, из повседневного ритма. Даже предельная сосредоточенность перед заданием, такая привычная до сих пор, отступала перед вихрем мыслей и чувств. Хотя внешне он оставался прежним осмотрительным, рассудительным майором, который, казалось, излучал спокойное непоколебимое достоинство.

Неподалёку весело копошилась стайка воробьёв, и их беспечное чириканье, казалось, вселяло веру в жизнь.

Ладно, сказал он себе, что было, — то прошло, а готов ли ты к бою сейчас? С врагами Украины! С гитлеризмом! Кровью придётся платить. Но не Сталину! Из горла вырвался горестный вздох. Как всё невероятно и причудливо переплелось...

— Пускай, брат. А мы будем смеяться и плакать...

А дальше, если удастся унести голову целой и невредимой... поглядим. Бог не выдаст, свинья не съест.

3

Дневник начальника секретного экспедиционного отряда «Арктика» Абверабтайлунг[1] майора Йозефа Гревера:

«...«Всё идёт по плану: из блоков собрана и утеплена «обсерватория», как я ее называю, установлен генератор, налажены лебёдки. Рейки снегомеров весьма оживили белизну пейзажа. Встала на ножки метеобудка. Сегодня укрепили дождемер. Придётся распределять усилия, делиться опытом с обер-лейтенантом Эрслебеном, он в Арктике новичок. Так что всё обустройство на мне...»

«... В июле — пять полностью ясных дней, двенадцать — полностью облачных, двадцать один день — с туманом, средняя температура — минус четыре и пять десятых градуса по Цельсию. Скорость ветра на высоте один метр — одиннадцать метров в секунду».

«... Согревает мысль, что мы не одиноки в этих ледяных просторах, хотя о нас знают немногие. Наши гидрографы-метеорологи работают сейчас и на Новой Земле, и в Гренландии, и на Земле Франца-Иосифа. Но что писать родным? Мы сыты, в тепле, с электричеством. И, самое главное — здесь не стреляют. А на фронтах нелегко... И, хотя, следовало бы писать правду ради их же спокойствия, но это невозможно. Да и когда они получат мои письма? Конечно, здесь не курорт, даже пейзажи — не для неженок, и всё-таки это лучше, чем в восточной мясорубке. Мы — на периферии войны. А свежего воздуха здесь!..»

«... Здесь совсем иная картина оледенения, нежели в Гималаях. А я, слава Богу, могу записать на свой «боевой счёт» таких ледяных исполинов, как Ганготри и Зему, да и площадь оледенения массива Нангапарбат — шестьсот девяносто квадратных километров! Но здесь — настоящая ледовая феерия! Альману и Свердрупу[2] было над чем работать. Однако удовлетворительное объяснение концентрации основной массы ледников на периферии архипелага отсутствует и поныне».

— Весь расчёт — на полную внезапность вашего появления. Они ни при каких обстоятельствах не должны успеть уничтожить документацию и коды. Вы должны свалиться, как снег на голову.

— Думаю, это не лучшее ваше сравнение, Борис Владимирович. Снег там падает им на головы регулярно, — невесело пошутил Щербо.

Сейчас он лежал на узкой койке и смотрел в серый стальной потолок.

Его команду разместили в двух кормовых отсеках. «Ну и железяка... Как они на ней воюют?» — не упустил возможности высказаться Назаров.

Теперь, когда спешка сборов осталась позади и резко изменился ритм существования, в голову лезли тревожные мысли. К привычным боевым опасностям добавились невзгоды, связанные с жёсткими условиями Арктики. Крестов на севере хватает и без войны. Экспедиции, которые устремлялись сюда без надлежащего материального обеспечения, не могли рассчитывать хоть на какой-то успех. Значит, риск удваивался. Да и полярный день надо учитывать. Попробуй обеспечить скрытность, когда солнце круглосуточно над горизонтом. И хоть бы грело!..