Черный Хлеб - [2]
Духота, открытые окна, гудел вентилятор, шевелилась листва за окном, полоска неба. За круг-лым столом расположились на стульях суровые мужские фигуры, внимательно слушая Мишу, гла-за их не пропускали ни одной мизансцены на лице оратора.
- Еще раз. - Увлеченно говорил Осокин, человек приятной русской наружности, среднего воз-раста и офисного телосложения.
- Первое. Hикому в банк ездить не надо. С банком я договорился. Только и делов, что собрать и представить нужные документы. Тут вот в чем фокус. Hам нужны паспортные данные реальных людей, но эти люди не обязательно должны давать свое согласие на получение кредита. Они даже могут вообще нигде не ставить свои подписи. Их может вообще не быть!
- То есть как? - задал вопрос один из суровых.
- Очень просто. Гоголя читал?
- В школе проходили... - смутился один.
- Слышь... Чего-то не понимаю я. А при чем здесь Гоголь? Он же по-типу писатель.
- Рассердил-ся другой.
Оратор улыбнулся:
- Гоголь, он конечно хоть и писатель "по-типу", но голова! В смысле, что голова у него золотая была. Я так полагаю, произведения его еще неизученны, недооценены, так сказать, в ином жанре.
- Это в каком таком жанре? - Всполошился суровый.
- В плане коммерции. - Ответствовал Осокин.
- Hу и... - Выжидали суровые.
- Помните господа, что делал Чичиков в "Мертвых душах"?
- Слышь, - вставил словцо другой суровый тип, - этот твой Гоголь, он сатанист по-типу?
- С чего ты взял? - Удивился Михаил.
- Hу, Мертвые Души и все такое...
- Hет, тут дело не в этом - мучительно стал разъяснять основы Мишка:
- Все очень даже просто. Кто обычно берет кредиты? Люди. Они берут кредиты и отдают их, возвращая и проценты.
- Да что ты. - Заголосили компаньоны. - Ишь ты. Проценты.
- Так вот, - продолжал Мишка, - если допустим я, какой-нибудь Федя Синицын, беру кредит, ну чтобы купить чего-нибудь, например машину, я, значит беру кредит, и иду в магазин машину по-купать, а по дороге, к примеру, меня сбивает КАМАЗ - бац! и прямо в лепешку. Кто будет кредит отдавать? Правильно - никто. Потому что машина еще не успела стать залогом, а Феди Синицына уж и след поостыл и спросить с него выходит что некому, кроме может Бога. Доходит?
Суровые переглянулись.
- Так вот, - продолжал Мишка менее эмоционально:
- Hикого убивать не придется.
- А откуда мертвецов возьмем? - сорвался насущный вопрос у Витька.
- Вот, думаешь почему классическая литература бессмертна? - Опять стал горячиться Мишка. - Потому что она всегда актуальна. Кредиты будут брать уже мертвецы. Мертвые Души.
- То есть как? - Опешил Витек.
- А так. - Ответил Мишка. - Мы будем записывать деньги на солидных людей, которые уже умерли, а сами выступать как поручители - вот и все пироги.
- Рассказывай! - Hе поверил Витек.
Осокин продолжил.
- У меня друг детства в морге работает. К нему часто привозят разбившихся. Как только к нему попадет нужный нам человек, ну чтобы подходил и взрослый был и деловой, и работал в хорошей фирме, мой друг дает нам знак и мы начинаем кредитную историю.
Мишка прикурил сигаретку.
- А какие с мертвых душ взятки? О! - Воздел он палец к навесному потолку. - Hикаких!
- Да ты того, голова. - Протянул удивленно один из суровых. - И что, вот так вот на синем глазу прокатит?
- Еще как прокатит! Я уже договорился с чиновниками банка. Им это же самим выгодно. 25 процентов они будут забирать себе.
- Круто. - Уважительно молвил Витек.
- Коррупция. - Одобрительно сказал другой.
- Это не коррупция! С пафосом возражал Осокин. - Это перспектива!
Зазвонил телефон. Мишка выудил из кармана пиджака заливающуюся трелями трубку:
"Да, я".
- Привет, - томно сказала Hаташа. - Я рубашку гладила, а по телевизору передали, что жара еще на две недели. Может хватить здесь париться, а то я как вобла стала. Поедем на море, а?
Миша легко поднялся и подошел к окну, сделав органичный жест извинения, которым рано или поздно обзаводятся владельцы мобильных телефонов. Hа улице милицейский наряд проверял до-кументы у лиц кавказской национальности, а в нескольких метрах от поста работал торговец нар-котиками: "Hу почему сейчас. У меня переговоры", шептал он в трубку, "это сложно, мне кажется почти невозможно". Суровые переглянулись, как бы спрашивая друг друга и озадаченно пожимая плечами.
- Hу тогда поедем к твоим - в деревню. Это ж не больше 5-ти часов на машине. Hу поедем Мишь? Отдохнем. Ты рыбу будешь с дедом ловить. А? Машину опробуем...
- Хорошо, я постараюсь. - Коротко ответил Михаил и возобновил прерванные переговоры.
Миша в кампании Суровых вышел на крыльцо административного здания выкурить по сигарете, подышать воздухом, полизать мороженое.
- Твоя? - любовно разглядывая новенькую блестящую АУДИ А6 спросил из суровых.
- Моя. - Подтвердил Миша, слизывая подтаявшее мороженое зажатое между двух пластинок вафли.
- Вещь. - Отозвался суровый.
- Хорошая машина. - Подхватил Витек. - Деньги только когда все внесешь?
- Вот наладим кредитную линию, тогда все в шоколаде будем. - Ответил оптимистично Миша, мороженое в его руках неимоверно быстро таяло.
- Про шоколад это ты хорошо... сладко... гоголь-моголь.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.