Черный гусар - [20]

Наконец мы миновали Васильев Хутор. Деревня на первый взгляд казалась чистой, с претензией на хороший доход. Многие дома выглядели основательно и добротно. Перед воротами копошились в земле куры. Мычали коровы. На улицах бегали босоногие мальчишки и девчонки, играя в свои игры. Мужики в основной массе пока еще находились в поле. Бабы у колодца проводили нас взглядами.

Временный лагерь находился за деревней, на полянке у березового леса. Перед въездом имелся сбитый из трех бревен временный шлагбаум с часовым. Он отдал честь и поднял перекладину, пропуская нас дальше.

Выцветшие солдатские палатки выстроились идеально ровными рядами. Рядом с ними находилось множество гусар. Люди подшивали одежду, чинили сапоги и амуницию, перекладывали вещи, разговаривали, занимались собственными делами. Тут и там дымили маленькие трубки-носогрейки, горело несколько костров. На веревках сушилось бельё. Ближе к лесу кашевары готовили ужин, раздували огонь под несколькими внушительными котлами. На противоположной стороне лагеря виднелись простенькие домики отхожих мест.

В поле у ручья находились временные загоны. Конские головы казались живым и беспокойным морем.

— Но, осади, не балуй, — слышались голоса.

Поглядывая по сторонам, Тельнов проехал лагерь, направляясь к отдельно стоящим офицерским палаткам. Люди откладывали дела, вставали и отдавали честь. На службу солдат призывали с 21 года, и в кавалерии они служили 12 лет. В глаза бросались совсем молоденькие лица, в чем-то простоватые и славные, но встречались и настоящие головорезы — седые, длинноусые, со шрамами, в морщинах, потемневшие от загара. Чувствующий себя вполне уверенно, ротмистр оглядывал подчиненных внимательным и требовательным взглядом.

— Семен, прими! — Тельнов спрыгнул на землю и бросил поводья подбежавшему денщику. Я спешился следом и с удовольствием размял ноги. Следом за своим новым начальником, я прошел к костру, вокруг которого с удобством разместилось четыре человека.

— Знакомьтесь, господа, наш новый товарищ, корнет Соколов Михаил! — громогласно представил меня ротмистр, останавливаясь около компании.

Офицеров в эскадроне оказалось немного. Всего четыре человека, не считая самого ротмистра и меня. Два поручика, Андрей Некрасов и Илья Самохвалов, и два штабс-ротмистра — Модест Кузьмин и Эрнест Аристархович Костенко.

— Рад знакомству. Общество у нас, как видишь, небольшое, но дружное, — заметил двадцативосьмилетний Костенко, пожимая мне руку. По его спокойным манерам чувствовалось, что именно он второй человек в эскадроне после Тельнова.

— Верно, — пробасил Самохвалов.

— Я буду называть тебя Мишелем, — приветливей всех ко мне отнесся Некрасов Андрей. Узнав, что я поступаю под его командование, он сразу и ясно показал, что мы с ним будем делать одно дело, и ничего не мешает нам стать друзьями.

— Присаживайся к столу, Михаил, — пригласил Модест Кузьмин. — Ужин у нас простой, но, как говорится, чем богаты, тем и рады.

Уже через полчаса, познакомившись с офицерами и умывшись после дороги, я сидел под березами за небольшим столиком. Командир эскадрона тем временем прошелся по лагерю и принял доклад о положении дел.

На стол поставили незамысловатую еду — сало, ветчину, копченую рыбу, хлеб, масло, сыр, виноград, яблоки и снятую прямо с огня уху. Запах от нее шел изумительный. По крайней мере, на мой основательно проголодавшийся вкус.

— В нашем полку прибыло! — первым поднял тост Тельнов. — За нашего нового товарища!

— Ура! — дружно откликнулись офицеры и сдвинули стаканы. Пили марсалу — крепкое крепленое вино из Сицилии. Я не имел ни малейшего отношения к организации ужина, но не особо переживал — жадных в полку не любили, гусары жили на широкую ногу и соответствующим образом проявить себя время еще будет.

Через некоторое время послышались шутки и смех. Самохвалов достал гитару и принялся исполнять романсы. Он и играл не плохо, и пел хорошо.

— Вот, ваше благородие, извольтес-с… Вкусная, аж сил нет! — повар поставил на стол котелок отварной, с маслом и перышками лука, картошки. Денщик притащил пузатый самовар объёмом на ведро, наколол щепок и принялся разжигать сосновые лучины.

— Ты как служить собираешься? — через некоторое время ко мне наклонился Некрасов. — Как все или как придется?

— Что за вопросы, Андрей? Выкладывай, к чему клонишь? — почему-то мне показалось, что сейчас будет шутка.

— Тогда заведи не только коня, но любовницу и охотничьего пса. И станешь настоящим удальцом!

— А ты завел? — поинтересовался я. Стемнело, от огня по лицам бегали причудливые тени. Потрескивали головешки, тянуло дымом.

— Я не сижу, сложа руки. Конь уже есть, любовница на подходе, но имя ее останется в тайне, а собаку куплю на днях.

— Слушай его больше, Миша, — категорически заявил Костенко. — Любовница эта — модистка Нарышкина. Но она дама строгих правил, так что наш дон Жуан может сколько угодно мечтать о потери невинности.

Раздался дружный смех, к которому я с удовольствием присоединился. Как же хорошо-то!

Наконец-то моя мечта осуществилась, я стал гусаром. Причем не обычным, а тем, кем и хотел — Бессмертным. И теперь мне полагалась красивая форма. Традиционно, Александрийские гусары носили черную форму с белой отделкой. Черепа и костей нам пока не присвоили, но и так гусары вид имели настолько лихой и бравый, что барышни в Чугуеве сдавались без боя.