Черный Дракон - [20]

— Да кто ты такой, Лодур тебя дери? — шепотом повторяет парень, а липкая змейка страха скатывается по спине холодной каплей пота.

— Амиан!

Он вздрагивает, услышав свое имя, и оборачивается. Первой к нему подбегает рыжеволосая девушка. Трое остальных все еще держатся у дальней стены, с опаской поглядывая вслед ушедшему мужчине.

— Амиан, ты цел? — она касается его щеки ледяными пальцами, и он слабо вздрагивает, словно придя в себя.

— Нормально, — собственный голос звучит непривычно глухо и до отвращения жалобно.

Он осторожно сжимает запястье девушки, отстраняя ее руку от своего лица, и отмечает, что ресницы на покрасневших глазах все еще слипаются от влаги. И все же выглядит она лучше, чем он ожидал.

Когда незнакомец с изуродованным лицом вломился в камеру, где Амиана держали после очередной попытки побега, и выволок его на улицу, тот мало что успел рассмотреть прежде, чем за их спинами, озаряя ночное небо, заплясали языки колдовского пламени. Он не видел брошенных в горящей резервации тел своими глазами, но от одного взгляда на пришедшего за ним человека становилось понятно, что едва ли выжил хоть кто-то из стражей Скара. Где-то за стенами полыхающей тюрьмы для полукровок сейчас должно было лежать и тело молодого сира Келя — новобранца, только в начале года ставшего рыцарем Ордена. В его ярко-голубых глазах не появлялось ненависти и страха при взгляде на обитателей резервации — прежде ему не доводилось сталкиваться с их более опасными и куда менее сговорчивыми сородичами, а в кассаторы он подался лишь из желания прокормить небогатую семью, а не жажды мести. Должно быть потому очень скоро в нем зародились чувства обратные тем, что воспитывал в нем Орден, в отношении одной из заключенных. Внешне Мариан едва тянула на восемнадцатилетнюю, на деле же ей было почти на десяток больше. Именно ее зрелое здравомыслие в свое время и уберегло парнишку от обвинения в нарушении законов Ордена и последующего изгнания из рядов кассаторов. И все же кому как не Амиану было заметить ответную теплоту в ее взгляде, хоть и походящую более на дружескую.

— Идут... — шепчет кто-то из оставшихся абаддонов так хрипло, что Амиан даже не узнает его голоса. Мариан прижимается к нему плотнее.

Первой появляется молодая женщина, остальные входят следом за ней, но остаются чуть поодаль, когда широкими шагами она приближается к пленникам.

Костюм на ней мужской, подогнанный под ладную женскую фигуру, прямые черные волосы едва дотягивают до плеч, а на левом виске и вовсе сбриты. Впрочем, выглядит она едва ли старше напрягшейся Мариан, да и на лицо, кажется, так же симпатична. Отличает ее лишь совсем не женская суровость во взгляде и смуглая кожа полуостровитянки.

Носки ее высоких сапог останавливаются в нескольких шагах от ноги все еще сидящего на полу Амиана, и он с вызовом ловит ее взгляд, не опуская глаз.

— Думаю, — ее низковатый голос нарушает тишину, эхом ударяясь о стены пещеры, — мы плохо начали наше знакомство. Мои люди воины, а не дипломаты.

— Твои люди убийцы, как и ты сама, — неожиданно дерзко перебивает Мариан, задавливая сквозящую в голосе дрожь. — Я видела, что вы сделали с рыцарями, что вам нужно от нас?

— Не стану заикаться о благодарности за разбитые оковы Ордена, — женщина складывает руки за спиной и одного за другим оглядывает пятерых абаддонов перед собой. — Мы здесь, чтобы восстановить справедливость для таких как мы. Для вас и всех остальных.

— Вырезая людей, будто скот?! Он, — дрожащей рукой она указывает на стоящего у входа здоровяка со стальной пластиной на лице, — голыми руками сломал позвоночники двум рыцарям и оставил их умирать на земле! Это и есть справедливость?!

Ее движение молниеносно, вздернутая на ноги и прижатая к стене Мариан не успевает даже вскрикнуть, прежде чем сильное предплечье вжимается в ее горло. Амиан вскакивает с пола, но привычный к рукопашному бою здоровяк легко сокращает расстояние меж ними. Мощной хваткой он заламывает руки назад, и Амиан щекой проезжается по каменной стене, сдирая кожу.

— Должно быть, — сквозь зубы шипит женщина, даже не обратив на это внимания, — мне следовало позволить им держать в загоне как свинью тебя. Каждый из них не задумываясь всадил бы тебе в сердце одну из поганых стрел, что мы сожгли. Они убивают нас, ловят и держат в клетках за грехи, которые мы не совершали, каждый, кто облачился в доспехи Ордена, виновен и заслуживает смерти. Они считают, будто в праве вершить судьбы тех, кто на голову превзошел их вид, лишь потому, что их больше, — Мариан судорожно хватается скрюченными пальцами за ее руку, пытаясь освободиться. — А ты считаешь их правыми? Считаешь?!

— Н-нет... — хрипит напуганная этим приступом ярости девушка.

— Славно. И впредь держи язык за зубами. Нас не убить, но я могу сделать так, что человеческим подстилкам смерть покажется благословением богов.

Освобожденная Мариан сползает вниз по стене пещеры, ощупывая горло. Ни одно возможное повреждение не смогло бы убить ее или как-то навредить, но сохранившиеся со времен смертной жизни инстинкты были слишком сильны.