Чёрный дождь - [3]

Определенные японские круги предпринимают изощренные попытки возродить самурайский дух, шовинистические, милитаристские и реваншистские настроения, переписать школьные учебники по истории с целью устранения из них критики захватнических походов императорской армии и всякого упоминания об атомных бомбардировках. Они стараются оправдать присутствие военных баз США на японских островах и размещение здесь американского ядерного оружия передового базирования, что превращает Японию в источник угрозы для соседних стран и автоматически — в мишень для ответного ядерного удара в случае возникновения конфликта.

Особую тревогу вызывают усилия навязывать подобные опасные взгляды художественными средствами: в литературе, театре, кино с их могучим даром эмоционального воздействия. Дело дошло до того, что кое-кто в Японии пытается чернить литературу об атомных бомбардировках, утверждая, что произведения о трагедии Хиросимы и Нагасаки «приносят огромный вред и отражают лишь настроения раскаивающихся японцев, осуждающих минувшую войну...». Подобная тенденция получила название «новой волны». Ее сторонники призывают японских писателей изображать войну не только с позиции ее жертв, но и с позиции солдат-убийц. Их меньше всего интересуют моральные и психологические последствия войны. Их занимает лишь стремление человека к злу как «естественное проявление звериного инстинкта». Они — сторонники проповеди культа силы и жестокости.

В такой обстановке как никогда прежде возрастает роль антивоенной литературы, защищающей гуманистические позиции, особенно произведений, посвященных атомной трагедии двух японских городов. Известный писатель Японии Кэндзабуро Оэ в своих «Хиросимских записках» отмечает: «Хиросима — кровоточащая рана человечества. На ее искромсанном теле прорастают два побега: надежда на возрождение человечества и угроза его полного гниения». И именно от размаха или свертывания антивоенной литературы во многом будет зависеть то, какой из этих побегов сможет набрать силу.

За четыре десятилетия написано множество книг, повествующих о трагических человеческих судьбах, искалеченных атомной бомбой. В японском литературоведении появился даже новый термин «гэмбаку бунгаку» («литература об атомной бомбардировке»). Первые произведения на эту тему создавались по свежим следам, среди еще дымившихся развалин, в «атомной пустыне». Причем нередко писались они на обрывках газет, на клочках сорванных со стен обоев. Поэты и писатели, ставшие очевидцами адской вспышки ярче тысячи солнц, спешили поведать миру о еще не бывалой трагедии. Они тогда еще и сами не знали всех чудовищных последствий атомного взрыва, не понимали, почему хиросимцы, которым удалось спастись от ударной волны и пожаров, через некоторое время погибали от неизвестного недуга. Потом недуг этот стал называться «лучевой болезнью». Произведениям начального периода были присущи заметная детализация в описании самого взрыва, всех последовавших за ним ужасов, максимальная документальность, порой даже излишний натурализм.

На следующих этапах развития «гэмбаку бунгаку» усиливается социально-философское осмысление атомной трагедии. Показывается углубление пропасти между оставшимися в живых жертвами атомной бомбардировки и остальным населением Японии. Вскрываются причины, приведшие к атомной трагедии. С особой силой поднимается проблема ответственности за это преступление, за уничтожение сотен тысяч людей оружием, применение которого не вызывалось никакой военной необходимостью, за искалеченные человеческие судьбы. Произведения приобретают эпический характер, набат Хиросимы звучит более уверенно и громко.

В конце второй мировой войны в Японии находилось более двух миллионов корейцев, привезенных для работы на японских военных заводах и в угольных шахтах. Сегодня в Японии насчитывается семьсот тысяч корейцев, что составляет примерно восемьдесят процентов проживающих здесь иностранцев. Они не могут получить работу в крупных японских компаниях, их не принимают в престижные университеты страны и т. д.

В Японии процветает также неприкрытая дискриминация айну — коренных жителей страны. В результате насильственной японизации и жестокого угнетения они превратились в отмирающую этническую группу. Населявшие некогда большую часть Японского архипелага, айну были оттеснены на самый север страны. Сегодня в Японии проживает всего несколько десятков тысяч представителей этой народности, которые лишены элементарных гражданских прав.

Японская конституция гласит, что «все граждане равны перед законом», независимо от социального происхождения. Но как же с этим согласуется существование трех миллионов «неприкасаемых», вынужденных жить в специальных поселениях — «бураку». Такие поселения появились в Японии в XVI веке, когда все японское общество было разделено на касты. На самой низшей ступеньке оказалась каста «неприкасаемых» (иначе ее еще называли «эта»), которая состояла из людей, выполнявших наиболее унизительную и тяжелую работу. Прошли века, однако бесправное положение выходцев из «эта» фактически не изменилось. Они по-прежнему подвергаются дискриминации при приеме на учебу и трудоустройстве. Юношам и девушкам из «бураку» не позволяется вступать в брак с японскими сверстниками, проживающими за пределами таких поселений. Невероятно — но это факт!