Черный дом - [46]

— Скажешь ему, что бы прислал человечков за патронами, — распорядился Дядя. — Он и сам порадуется и вас до конца своей земли проводит.

— Вот спасибо, Дядя, — Седой и в самом деле не ожидал такой щедрости, приготовясь было отдать Казимиру пару золотых вещичек из своего груза, тех, что полегче, да попроще, с ним по-другому, было нельзя никак.

Обрадованные добытчики, благополучно забыв о недавнем желании попить горячего чайку, принялись лихорадочно собираться, утоптав догорающую спиртовую таблетку, закинув котелок в один из громоздких рюкзаков, поправляя свою одежду и снаряжение. Пока шли эти недолгие сборы, Дядя стоял неподвижно, изредка, скосив глаза, поглядывая на девицу на цепочке. А когда добытчики, почтительно поклонившись в знак уважения, отошли от них уже на порядочное расстояние, спросил, не поворачивая головы:

— Ты откуда в городе взялась?

— Родилась здесь, — без малейшего акцента ответила мулатка.

— Вот как? — задумчиво констатировал Дядя. — А этим… давно попалась?

— Вторую неделю за собой таскают… таскали то есть…

— Погоди, сейчас они с глаз уйду, сниму с тебя цепочку, — пообещал Дядя.

— Убегу, — равнодушно ответила мулатка.

— Куда? — насмешливо удивился Дядя. — К таким вот добытчикам? или не притомилась, пока они тебя две недели пользовали? кормили хоть немного?

— Немного, — помрачнев, ответила девица. — В самом деле достали до матки за две недели… А ты что ль меня пользовать не будешь?

— Я тебе потом зеркало дам, — туманно пообещал Дядя. — Поглядишь на себя… Отмыть сперва, откормить, а уж потом про пользование думать…

Бушлатовые спины добытчиков уже пропали за поворотом, но Дядя выждал еще пяток минут, и, отстегнув от ошейника цепочку, скомандовал: " Ну, вот, беги…", а сам присел на бетонную балку, достал из кармана пачку сигарет и со вкусом раскурил одну.

Дернувшаяся было на пару шагов в сторону и с удивлением обнаружившая, что Дядя не собирается за ней гнаться, мулатка подошла поближе.

— Тебя как зовут-то?

— Жанетта.

— А я Дядя, просто Дядя и никаких других имен. Покурю сейчас, и пойдем, Жанетка, на ночь устраиваться, время уже позднее, пока дойдем, самая пора будет. Сама-то куришь?

— Когда дают, не отказываюсь, — сообщила мулатка.

— А чего ж молчишь? — нарочито удивился Дядя. — Ты молчанку свою брось, если чего надо или захочешь, то сама спроси, я мыслей читать не умею, женских — тем более…

Он положил на балку, подальше от себя, пачку сигарет и зажигалку, даже чуток отодвинулся в сторонку, давая понять девице, что это не приманка, бросаться на нее и хватать он не будет. Жанетка, чуть помедлив, раскурила сигаретку и присела на корточки рядом с балкой. Сигарета была ароматная, вкусная, это мулатка могла оценить, привыкнув с детства к дешевым ядовито-ядреным "гвоздикам". Докурив, Дядя аккуратно потушил остаток сигаретки о подошву и чуть цыкнул на Жанетку, собравшуюся было выбросить свой бычок:

— Припрячь, а еще лучше, с собой захвати, не нужны тут следы наши…

Жанетка послушно сунула окурок в карман своих грязных шаровар, а Дядя пояснил:

— В городе таких сигарет больше нету, только я их и курю…

Тяжело опираясь на карабин, он поднялся с балки, а мулатка, будто очнувшись от долгого сна, с удивлением уставилась на яркую желтую пачку с нарисованным на ней бурым горбатым зверем, исчезающую в кармане пальто Дяди.

17

— … все подробности позже, сейчас поторопиться бы надо, — строго сказал хозяин района.

— Долго идти? — уточнила Нина, старательно наматывая портянки.

Дядя взглянул на нее с искренним удивлением, так смотрят обычные на люди на внезапно заговорившую кошку. Но все-таки ответил.

— По вашим ногам — минут сорок хода будет, да еще и осмотреться на месте надо… — и неожиданно спросил репортершу, намекая на обнаженную спину: — В тебе вот так-то не холодно?

— Не жарко, — поджав губы, ответила рыжая.

— И то хорошо, — согласился Дядя. — Пойдете своим порядком, за мной. Подчиняться беспрекословно, слушаться, как бога, в которого верите. Ну, это, конечно, если хотите дойти невредимыми.

Голицын кивнул, соглашаясь за всех с временным главенством аборигена. Ничего сверхординарного в требованиях Дяди не было.

Вернувшись от древнего особнячка на проспект, группа практически сразу же ушла вслед за поводырем в узкий проход между домами и дальнейший её путь пролегал через проходные дворы, маленький скверик, короткие проулки.

Дядя шел первым, сильно прихрамывая, но на карабин уже не опирался, разве что — иногда, а нес его в руках практически наизготовку. Разговоров не разговаривали, слишком уж внимательно, настороженно осматривался по пути хозяин района, частенько замирая на минуту-другую, пристально изучая то местечко, через которое им предстоит пройти. Притихла даже ноющая на неудобства ходьбы Нина, проникшись ситуацией.

А вокруг было серым-серо. И земля, и небо, и дома, и деревья были окрашены в едва ли не одинаковый, серый, заунывный цвет. И даже красные и желтые кирпичи многоэтажных строений приобрели какой-то неестественный оттенок буроватой серизны. И по-прежнему было безлюдно. Но теперь и Голицын, и Ворон обратили внимание на то, что по пути им не попадаются не только люди, но и животные, и птицы. Город, казалось, вымер.