Чёрный день - [147]

Шорох снега под ногами, потрескивание коры деревьев, падающие снежинки — всё это исказилось под действием непостижимых законов акустики. Его нездоровое воображение сложило эти звуки в слова, чтобы воспалённый разум, подхлёстнутый одиночеством, мог сотворить виртуального гостя.

Вот и всё. Тени исчезают в полночь. Мёртвые остаются мёртвыми, а живые ждут и не дождутся своего часа, чтобы к ним присоединиться. А он опять поверил чёрт знает во что.

— Придурок… — вслух произнёс Саша.

В этот момент порыв холодного ветра налетел на него и заставил замолчать. Данилов потеплее замотал лицо колючим шарфом. Не были видны даже глаза, прикрытые лыжными очками, которыми он разжился отнюдь не в магазине спорттоваров. Но они прилегали к лицу не очень плотно, поэтому поток ледяного воздуха иногда достигал своей цели. Окоченевшие пальцы он спрятал ещё глубже в карманы. Даже варежки не помогали.

Слова ничего не значат. Они всего лишь колебание воздуха, произведённое речевым аппаратом человека с одной целью — донести информацию до другого представителя своего вида. А если нет адресата, то ни к чему тратить энергию. Бестелесным духам слова не нужны.

«Вначале было слово». Ложь. В начале начал было великое безмолвие. Космические катастрофы — большой взрыв, рождение звёзд, столкновения галактик и туманностей — тоже происходили в абсолютной тишине, потому что в вакууме звук не распространяется.

Только потом, когда звезда по имени Солнце обрела свою третью спутницу, новорождённый мир заполнил хаос звуков — грохот падающих с неба камней, шипение раскалённой магмы, гул первобытного океана, и рёв голодного зверя, выходящего на охоту. И только через миллионы поколений бессловесной животности какой-то питекантроп, не от хорошей жизни вставший на задние лапы, изрёк первое слово. «Ургх», например.

Лингвисты сломали много копий, споря, было ли это существительное или глагол. У Саши имелась на этот счёт своя версия — междометие, и доказать это было легко. На первом месте для человека стоят не предметы и не действия, а его отношение к ним. Оно есть нечто первичное, базовое, следовательно, должно получить средство для выражения раньше всего остального. Итак, эмоции — положительные или отрицательные. А поскольку жизнь в те времена была не сахар, вероятным выглядит второе. Следовательно, вскрик ужаса, вздох разочарования или вопль ярости и превратился в первое человеческое слово, из которого, как из семечка, выросло могучее древо языков, обеспечив хлебом многие поколения толмачей-переводчиков.

Каким было это семечко? Универсальным. Ведь не одни только отрицательные эмоции довлеют над родом людским. Чем выразить и смертельную злобу, и переполняющее душу счастье, и глубочайшее разочарование? Всё говорит о том, что первым человеческим словом был аналог русского мата, но всё когда-нибудь заканчивается. Слова нужны только людям, причём живым. Если не станет человечества, то они, записанные на плёнку, диск или другой носитель, станут бессмысленными наборами звуков, а буквы в книгах — чернильными черточками, которые будут содержать в себе меньше информации, чем следы животных на снегу.

Дома, плотины и мосты будут напоминать о расе несостоявшихся покорителей космоса несколько веков, пока не обратятся в пыль или не будут поглощены наносами песка и глины. А слова станут ничем, как только умрёт последний из тех, кто способен их понимать. Но вряд ли именно он окажется этим последним, особенно если и дальше будет идти напролом, не считаясь с температурой. Посадит лёгкие, это как пить дать, и привет.

Александр решил, что на сегодня его путь закончен. Благо от своего укрытия он успел удалиться всего на километр. Сейчас он вернётся и переночует, а если холод не спадёт, то останется там насовсем.

Ему повезло, если можно назвать это везением. Наутро Саша долго оттаивал кипятком стекло, чтобы разглядеть градусник за окном. Но когда ему, наконец, это удалось, парень только усмехнулся. Он это предвидел. Всего минус восемнадцать и полное безветрие. Ни снежинки в воздухе. Будто кто-то очень хотел, чтобы он добрался до своей цели.

Глава 3. Тошнота

«Третий ангел вострубил, и с неба упала большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод.

Имя сей звезде полынь; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки…»

Красивые слова. В жизни всё оказалось гораздо прозаичнее и грубее. Впрочем, горечь во рту временами действительно напоминала вкус полыни. Целую неделю Саша чувствовал себя довольно сносно, и вот сдал за один день, превратившись из здорового человека в развалину.

Как же так получилось? Где и когда он умудрился схватить дозу? Именно этим и объяснялись все его вчерашние видения, а инфекция только усиливала их.

Теперь можно было принять это как данность. Для себя Александр решил, что всему виной неравномерность распределения радиоактивных осадков в первую неделю после катастрофы. Оно ведь больше зависело от направления ветра, чем от расстояния до эпицентра. В этой русской рулетке он проиграл, как и миллионы тех, кто пережил первые дни и вздохнул с облегчением. Потом им прямо на головы, за сотни километров от места нанесения ударов, выпал пресловутый fallout, незаметные крупинки радиоактивного вещества.