Чёрный день - [12]

Но девушка не роптала на судьбу, это было не в её характере. Она была вполне довольна по двум взаимосвязанным причинам. Во-первых, деньги не были для неё главным, иначе она предпочла бы другую стезю делу последователей Эскулапа. Машу согревало осознание того, что её работа приносит людям куда более реальную пользу, чем, к примеру, деятельность юриста или банковского служащего.

Ну а во-вторых, она жила не совсем одна, и её личный бюджет гораздо сильнее зависел от цен на фрукты на городском рынке, чем от цен на нефть на мировом. Руслан был её однокашником, но вместо интернатуры и скальпеля выбрал прилавок. И не прогадал. Теперь он был представителем мелкого бизнеса с перспективой перехода в средний, не имел проблем ни с бандитами, ни с налоговиками и вполне подходил на роль спутника жизни. Они давно могли бы оформить свои отношения, но всё как-то руки не доходили.

«Ничего, успеется, — говорила себе Чернышёва, которая могла бы уже полгода называться Аскеровой. — Время есть».

Она никогда в этом не сомневалась. Разве может что-то помешать её планам? Если только небо упадёт на землю.

Это был самый обыкновенный день. Выходной. Большинство работающих людей, исключая бедолаг, вынужденных трудиться по субботам, ждали его с нетерпением, предвкушая время, которое можно провести с пользой для организма. Конечно, каждый вкладывал в эти слова разный смысл. И предвкушали разное. Кто поездку с друзьями на рыбалку, кто поход по магазинам, а кто — и таких оставалось немало — новый фронт работ на своих шести сотках, дань постиндустриальной цивилизации натуральному хозяйству. Но каждый был по-своему счастлив.

Всё было как обычно. Телевидение крутило глупые ток-шоу, интервью с какими-то дутыми «звёздами» и скучными политиками, репортажи про то, как с каждым днём крепнет страна под мудрым руководством человека, фамилию которого месяц назад никто не знал. Они перемежались сериалами, по больше части отечественными. В большинстве из них спецназовцы или десантники, не мудрствуя лукаво, мочили бородатых террористов в сортирах, не забывая отвесить пинка иностранным агрессорам и их наймитам. Именно этот жанр потеснил бандитский эпос, угрожая окончательно занять его нишу. У этой эпохи были свои герои, и в ней не было места какому-нибудь Саше Белому, которого никто и не помнил. В неё не вписался и «Брат», который хоть и показывал Америке кузькину мать, но всё же не годился в качестве образца для защитников «суверенной демократии». Слишком уж независим.

Ещё были выпуски новостей. Хоть и не такие зрелищные, они были пострашнее любого фильма ужасов, особенно если уметь читать между строк. Но Машенька не смотрела их принципиально. Нельзя сказать, что в своём оптимизме она была слепа. Иногда она чувствовала, что с миром, который её окружает, что-то происходит. Он меняется, и не всегда лучшую сторону. Но всё это было далеко и неправда. Всё это не могло затронуть её спокойный и надёжный мирок.

Чернышёва вышла из полутёмного подъезда на улицу и окунулась в тёплый океан летнего воздуха, согретого лучами августовского солнца. Если ещё вчера от жары плавился асфальт и мозги у редких прохожих, а на капоте автомобиля, оставленного на солнце на часок, можно было изжарить шашлык, то сегодня температура была оптимальной. За день она упала градусов на десять. Похоже, осень, наконец, вступала в свои права, и уже не за горами были слякоть, первые заморозки, гололёд, а там и суровая сибирская зима с метровыми сугробами, которой не страшно никакое глобальное потепление.

Дышалось легко. Маше казалось, что она перенеслась на средиземноморский курорт, где-то там, за домами, плескалось тёплое море с пальмами по берегам. Если бы не серые девятиэтажки, которые ещё не успели снести и заменить модерновыми высотками, то иллюзия была бы полной.

Маша шла по залитым солнцем улицам города, который уже успел стать для неё родным и привык к ней так же, как она привыкла к нему. Она переехала в Новосибирск шесть лет назад, чтобы учиться в медицинской академии, и теперь чувствовала себя здесь как дома.

Тот, кто повстречал бы её этим августовским полднем, увидел бы перед собой очень симпатичную девушку, на которой хочется задержать взгляд подольше, но которую трудно запомнить. Потому что подобных ей в тот же день увидишь не одну. Не мимолётное виденье, не блоковскую Незнакомку, а вполне реальную девчонку из плоти и крови, двадцати трёх лет от роду, довольно крупную и явно находящуюся в хорошем настроении. На загорелой шее висел маленький кулончик с оберегом из оникса. Предписанный зодиаком камешек должен был «приносить удачу и защищать от воздействия тёмных сил». Пока эти силы девушку не беспокоили.

Её волосы, от природы тёмно-русые, были осветлены на три тона, завиты совсем недавно и свободно спадали на плечи. Таким образом, Маша стала блондинкой не по капризу генов, а добровольно.

В кокетливой белой маечке, в синих джинсах с бахромой, которые сидели довольно плотно, Машенька смотрелась эффектно. Впрочем, обаяние молодости позволило бы девушке смотреться так даже в телогрейке, не говоря уже о вечерних платьях от кутюр, которых ей не приходилось надевать. Да и юбки она, надо сказать, не носила, предпочитая джинсы. В тот день у неё на лице был минимум косметики, но в её возрасте надо постараться, чтобы выглядеть непривлекательно.