Черный ангел - [40]

— Боже мой, но ведь у меня нет никакой профессии! — воскликнула Брюн. — Да и Лот не позволит, чтобы я работала…

Она осеклась. Полина усмехнулась.

— Мне кажется, мнение Лота тебе уже не очень важно, — сказала Полина. — Я так вижу, ты решила попробовать начать все сначала. Зачем же тащить в будущее все ошибки прошлого? Да, будет очень трудно. Но поверь, игра стоит свеч. Любовь, уважение и самоуважение — разве это не то, за что стоит бороться?

— Ты права, Полина, — ответила Брюн. — Я попробую.

Она действительно была благодарна ей. Полина была резковата, но дала хороший совет.

Брюн и Полина улыбнулись друг другу.

Две такие разные женщины, которые должны были сойтись в смертельной схватке за мужчину, но и в этом случае пренебрегшие предписаниями морали.

— Попробуй, — сказала Полина. — И делай это как можно быстрее. Я сегодня была у вас дома и видела Дашу. Так вот — Лот ее бьет.

— Что? — очень тихо переспросила Брюн.

— Бьет, — повторила Полина. — Судя по следам на руках, раскаленной сковородкой. Тебя он сейчас достать не может. Вот и отыгрывается. Поэтому я решила поговорить с тобой. Иначе я бы никогда не полезла в то, что меня до такой степени не касается.

Брюн поднялась со стула.

— Мне нужно одеться, — сказала она.

Глаза ее полыхали, словно два голубых фонаря. Полина снова улыбнулась — на этот раз понимающе.

— Не провожай меня, — сказала она. — Я знаю, куда идти.

— Нет уж, позволь, — сказала Брюн.

Полина пожала плечами. Женщины покинули зал для приемов.

— Ты правда нашла другую любовь? — спросила Брюн, когда они шли по длинной галерее.

— Не считай меня более великодушной, чем я есть, — усмехнулась Полина. — Только не нашла, а, скорее, заметила. Этот человек уже давно находится рядом со мной. Любит, терпит, уважает…

— Кому же так повезло? — осторожно осведомилась Брюн. — Кто этот счастливчик?

— Это счастливица, — сообщила Полина. — Моя старая верная подруга.

Брюн слышала много отвратительных историй о нравах, царящих в Шимске, и поэтому не очень удивилась. Да и делало эти истории отвратительными даже не их содержание, как вдруг поняла Брюн. А интонация, с которой эти истории всегда рассказывались, да глумливая ухмылка, непременно ползающая по лицу рассказчика, подобно прячущейся за камнями гадюке.

— Ты понимаешь, мы в Шимске все работаем, — продолжала Полина. — Мы заняты реальным делом, загружены по самое горлышко. Мне просто некогда строить из себя томную паву или там домохозяйку. Мне некогда разыгрывать из себя женщину. Ни ужас что за дуру, ни прелесть что за дурочку. Но мне и совершенно неохота тратить свои душевные силы на борьбу с мужчиной. Да, мы не признаем главенства мужчин, как это пришлось сделать вам здесь. У нас в зоне была одна старая преподавательница из университета. Она осталась с мамой, когда все ушли. Так вот она рассказала, что подобное происходит всегда, когда нравы грубеют, и люди возвращаются к своей животной сути. Когда главным становится тот, кто просто физически сильнее. Но я не об этом. Я не хочу притворяться. Но я не хочу и бороться с мужчиной, понимаешь? В любви я ищу отдыха, спокойствия и веселья. Мне не нужен партнер, который в каждый миг может превратиться в противника.

— Но как же… Карл? — пробормотала Брюн.

«Ты же с ним спала?», хотела спросить она. Но такую бестактность у Брюн все же не хватило духа.

Женщины уже вышли на мост. Брюн зябко передернула плечами на ветру.

— Да, Карл — самый лучший из всех, — серьезно сказала Полина. — Он очень умен. Это освобождает человека от зацикленности на собственной мужественности и избавляет от необходимости постоянно доказывать ее. Но Карл боится меня. Он чует во мне угрозу, и он все время напряжен. И вот парадокс — хотя я вовсе не собираюсь вступать с ним в борьбу, как я только что тебе сказала, когда человек смотрит на тебя, как на соперника, каждый твой жест, каждый взгляд становится вызовом. Хотя вовсе и не был таковым изначально.

— Ты хочешь сказать, он воспринимается как вызов, — сказала Брюн задумчиво. — Хотя ничего подобного ты не имеешь в виду. Ты просто хочешь жить так, как… как хочешь.

— Да, — благодарно кивнула Полина.

Брюн покачала головой:

— В наше время это и есть самый дерзкий вызов, который женщина может бросить обществу.

— Общество меня тоже мало волнует, — призналась Полина. — Ну, кто это — общество? Пара лицемерных старух на своих кухнях, да твой муж?

— Еще есть церковь, — сказала Брюн тихо.

— Аааа, ты имеешь в виду этого старого любителя мальчиков, — беспечно сказала Полина.

Брюн вздрогнула и невольно огляделась. Хотя на мосту они были, разумеется, одни.

— Осторожнее, — сказала Брюн.

— Мы все отлучены, — сообщила Полина весело. — Настоятель Анатолий хотел, чтобы мы ежегодно жертвовали монастырю сто килограмм воска. Мама объяснила ему, куда он может пойти со своими желаниями… Так что мне нечего бояться. Ну, бывай, подружка.

Полина звонко чмокнула ее в щечку. Брюн улыбнулась и помахала рукой на прощание.

Истратова водила огромный черный джип. Рядом с ним «вольво» Карла казалась игривой бабочкой рядом с огромным жуком-рогачом. По внешнему виду джипа было совершенно очевидно, что при покупке Полина ориентировалась на смутный образ гусеничного тягача, накрепко врезавшийся в детскую память.