Черным по черному - [82]

Волшебник выставил вперед руку — очертания ее трепетали, будто видимые сквозь неспокойную воду, — и словно ухватил невидимую петлю, а затем потянул. Чернокожий, потеряв равновесие, невольно подался вперед. Аврелиан протянул другую руку к карлику, волосы которого, как заметил Даффи, встали дыбом, волшебник сжал пальцы, и человечек завопил от боли.

— Сейчас я покажу вам иной способ покинуть Вену, — мягко произнес Аврелиан.

Вслед за этими словами все семеро Черных Птиц кинулись к дверям, двое попавшихся сумели-таки вырваться из магической хватки Аврелиана. Даффи едва успел укрыться с другой стороны сваленных ковров, прежде чем они пронеслись мимо, хлопая сандалиями по каменному полу. Когда он снова выглянул, то встретил взгляд Аврелиана.

— Ты появляешься из ковра, прямо как Клеопатра, — заметил старый волшебник.

Даффи встал и направился к ограждению перед алтарем.

— Как видно, Антоку был не единственным просителем, — сказал он. — Я рад, что сам не обратился за разрешением, перед тем как стянуть глоточек.

Аврелиан приподнял бровь.

— Черного? Ты его пробовал? Когда?

— В ночь на Пасху.

Волшебник нахмурился, затем тряхнул головой.

— Ладно, ты все равно не смог бы отвернуть кран, если бы они не хотели позволить тебе попробовать. — Он вперил в ирландца напряженный взгляд. — Скажи мне, как оно было на вкус?

Даффи развел руками:

— Невероятно. Я было собрался спуститься, чтобы налить еще, но оно точно парализовало меня.

Старик рассмеялся себе под нос.

— Да, я слышал о таком его действии. — Он прошел к двум поставленным у окна узким стульям, уселся на один и указал рукой на другой. — Бросай якорь. Выпьешь? Или змею?

Даффи, пока дошел, принял решение.

— Змею, — сказал он и пинком отбросил рапиру, присаживаясь на краешек стула.

Аврелиан открыл маленькую шкатулку и протянул тоненькую палочку.

— Ты сейчас все больше сражаешься. Расскажи, как там? Наш измученный жаждой друг не солгал в отношении стен?

Ирландец подался вперед, чтобы раскурить змею от протянутой Аврелианом свечи.

— Под стены действительно ведется подкоп, — сказал он, когда головка змеи затлела, — но твой черный мавр ошибся, сочтя, что все уже предрешено. Не следует забывать, что октябрь — немыслимо позднее время года для турок в этих краях, к тому же с припасами дело у них, по-моему, обстоит еще хуже, чем у нас, а ведь им предстоит еще чертовски долгий путь домой. — Он пустил колечко из дыма, довольно ухмыльнулся, но повторная попытка не удалась. — Через день-два стены могут рухнуть, но вопрос в том, осмелятся ли они ждать эти день-два? Не говоря про неизбежные еще, положим, два дня уличных боев, чтобы окончательно считать город взятым.

Чуточку повременив, Аврелиан вопросительно приподнял седые брови.

— Ну и как? Осмелятся они?

Даффи расхохотался:

— Мне откуда знать?

— А сам бы ты осмелился на месте султана?

— Давай прикинем… Нет, вряд ли. Янычары, думается, уже на грани мятежа. Им не терпится пуститься в обратный путь в Константинополь — ведь на это уйдет несколько месяцев, а они и так сидят здесь слишком долго, чтобы успеть вернуться до зимы. Реши Сулейман ждать, к примеру, еще неделю, нужную для взятия Вены, ему почти наверняка придется зимовать прямо здесь и уйти только весной — времени будет достаточно, чтобы даже медлительному Карлу что-то предпринять. — Он пожал плечами. — Понятно, мы только гадаем. Он может думать, что сумеет справиться с янычарами и удержать город до весны, даже с рухнувшими стенами. Кто его знает! Но, по-моему, он показал себя никудышным стратегом, раз столько времени здесь толчется.

Аврелиан кивнул.

— Полагаю, с военной точки зрения ты прав.

Ирландец саркастически усмехнулся:

— Ага. А с духовной, стало быть, нет?

— Не забывай, что в конечном счете все решает Ибрагим, а у того главная цель — уничтожить пиво. Когда это поставлено на карту, ему уже неважно, возьмет ли Сулейман Вену, или помрут ли все янычары на пути домой, или не сгноит ли их Карл за зиму в этом городе. Если пивоварня сгинет до тридцать первого этого месяца, когда мы надеемся разлить черное и дать его Королю-Рыбаку, то он исполнит свое предназначение — и никакая цена не станет чрезмерной.

Выпустив струю дыма, ирландец поднялся.

— Значит, остается уповать на тягу янычар к родному очагу.

— Скажи, есть какой-нибудь прок в обороне от викингов Буге?

— Да никакого. Фон Зальм говорит, они не годятся для организованных действий. Может, от них и будет прок, когда дело дойдет до уличных боев, но пока они просто маются без дела в пристройке к северным казармам. С тем же успехом они могли бы оставаться здесь.

— Не могли бы. Один из них якобы поколотил и спустил с лестницы Вернера, и тот настоял, чтобы их выставили. Буге все отрицал, но Вернер был непреклонен. Бедолага до сих пор хромает. — Аврелиан стряхнул пепел с головы змейки. — Знаешь, меня все еще не оставляет предчувствие, что им предстоит сыграть некую важную роль. Их послали сюда очень уж… неспроста…

— Это только кучка стариков.

— Да. Но это война стариков. Я знаю, Сулейману всего тридцать четыре, а Карлу нет еще и тридцати, но стара сама борьба, стары истинные владыки, а я, быть может, самый старый из всех.