Черным летом - [22]

Маститый хирург, работавший в госпиталях первой мировой войны, признавался потом, что он не знал до встречи с Котовским такого могучего и волевого пациента. Уже на третий день Григорий Иванович сказал ему:

— А не пора ли кончать, профессор? Хлопцы ждут. Передают, что новое задание получено, а я тут на пуховой перине полеживаю…

— Это мальчишество! — рассердился профессор. — Никуда я вас не пущу!.. И вообще, держите себя как больной. Прекратите лишние движения. Какая может быть гимнастика в вашем состоянии? Здесь госпиталь, а не цирковая арена!..

— Что касается физической культуры, профессор, — примирительно улыбнулся Котовский, — то вы не правы. Это я по личному опыту сужу. А опыт у меня солидный — многие годы каторжной тюрьмы, камера смертника. Могу вас уверить, профессор, что зарядка мне очень помогла и из тюрем бегать, и с каторги уйти, и ожидание казни пережить…

О беззаветной храбрости, военном таланте Григория Ивановича Котовского много рассказано, много написано. Мне, около трех лет жившему и воевавшему вместе с ним, как говорится, бок о бок, хотелось бы напомнить о некоторых чисто личных чертах его характера, которые, не менее его боевых подвигов, важны для каждого, кто хочет понять этого великолепного человека.

«В здоровом теле — здоровый дух», — гласит древняя истина. И всякий раз, когда читаю или слышу эту ясную и мудрую пословицу, я невольно вспоминаю Григория Ивановича. Он как бы являл собою неразделимо слитые мощь духа и мощь тела. Его железный характер помогал ему переносить тяготы жизни, а железный организм постоянно придавал силы его неукротимому духу.

Вспоминается один эпизод. Наша бригада остановилась в одном селе, расположенном на берегу речки Ржакса. Полевой штаб мы разместили в доме местного священника.

Просторный, хорошо обставленный дом пустовал: батюшка вместе с домочадцами поспешно удрал при нашем подходе и примкнул к антоновцам, дабы помочь им пастырским благословением и словом божьим.

Стоял знойный летний день… Я вошел в гостиную, где, казалось, было попрохладнее, и мое внимание сразу привлек массивный шкаф, плотно набитый книгами и подшивками журналов. Надо отдать должное, батюшка был большим книголюбом и читал книги «светского» содержания. На полках стояли тома Надсона, Короленко и даже Льва Толстого и Горького. Тут же лежали подшивки «Огонька» и «Нивы» за последние годы. Я взял одну из увесистых подшивок, стал листать ее и вдруг наткнулся на какие-то человеческие силуэты. Рисунки эти, как выяснилось, иллюстрировали «психофизиологическую гимнастику» доктора Анохина. Это меня очень заинтересовало. Положив раскрытый журнал на пол и глядя на фигуры, я проделал два первых упражнения.

— Э-э, комиссар, так дело не пойдет! — услышал я за спиной громкий и веселый голос Котовского. — Раздевайся, комиссар!..

Позванивая шпорами, комбриг вошел в гостиную, поднял с пола журнальную подшивку и стал с любопытством разглядывать рисунки.

— А вы что, — попытался отшутиться я, — когда в одиночной камере сидели, тоже догола раздевались?

— Ну, там другое дело. Холодно было, да и не разрешали, — отозвался он, не отрывая взгляда от журнала. — Анохин. Киевский врач… Слыхал о нем… Это очень кстати, Петро! Мы крепко в седлах выматываемся, гимнастика нам очень пригодится. Будем делать! Вместе начнем…

Он вышел во двор и крикнул своему коноводу:

— Черныш, принесите два ведра воды! Да похолоднее…

Мы оба разделись и старательно проделали весь анохинский комплекс — двенадцать упражнений. Коноводы облили нас холодной водой, и мы, как дети, прыгали, смеялись, перебрасывались шутками. Потом до красноты растерли кожу полотенцами и почувствовали бодрость, свежесть и легкость.

С того дня мы старались каждое утро делать физическую зарядку; я ее не бросаю уже сорок три года. Постепенно втянули командиров и бойцов, и зарядка стала в бригаде повседневным делом. Позднее, когда мы вернулись на Украину, гимнастика стала обязательной частью боевой подготовки в дивизии, а затем и в корпусе. В Умани, где находился штаб кавалерийского корпуса, по предложению Григория Ивановича и под его руководством был создан спортивный городок, куда стали приходить жители этого города, особенно молодежь.

8. В зарослях Змеиного болота

Есть что-то символичное в том факте, что антоновщина кончилась, «испустила дух» в заболоченных зарослях по берегам реки Вороны.

Осколки антоновских «армий» к началу августа 1921 года попрятались в своей «цитадели» — в болотах и камышовых зарослях. Этот участок достигал в длину двенадцать километров и в ширину — четыре — шесть. С запада он был ограничен крутым овражистым и лесистым берегом Вороны и открытой равниной, на которой расположились деревни Рамза, Пушино, Салтыкове. Вдоль Вороны тянулась цепь небольших озер — Змеиное, Ясное, Лебединое. Среди камыша в человеческий рост кое-где возвышались и лесистые островки. Один из них, называвшийся «Золотой клеткой» (или еще «Тюремной клеткой»), был излюбленным антоновским логовом. «Золотую клетку», как ров средневековую крепость, окружала глубокая вода.

Весь этот заболоченный участок оцепили красноармейские части, среди которых была и наша кавалерийская бригада. А пехотинцы и красные курсанты двинулись прочесывать болота, заросли, лесистые островки. Это было тяжелым и опасным делом.