Черные Земли - [56]
Потеря бдительности стоила ему восемнадцати лет жизни. Повторять эту ошибку нельзя.
Эйвери быстро покинул деревню и вырулил на съезд к ферме в нескольких сотнях ярдов. Съезд был такой заросший, что Эйвери трижды проскочил его, пока не заметил наконец темный проем в изгороди. Машина скрипела и буксовала в зарослях, краска протестующе потрескивала под колючими ветками терна и ежевики.
Застряв окончательно, Эйвери достал заранее припасенный пакет, бросил туда бутылку воды и несколько бутербродов с сыром и помидорами и направился к плато.
Запах мокрого от росы вереска и воспоминания о детском теле на его руках заставили Эйвери остановиться. Он согнулся, упершись ладонями в колени, и постоял так, восстанавливая дыхание.
Терять бдительность было нельзя. Эйвери не питал иллюзий по поводу своего будущего. Он понимал, что не сможет долго оставаться в бегах, — особенно если его план удастся. Он так долго и так старательно готовился к легальному освобождению, что не мог и не хотел жить беглецом. Осуществив задуманное, он готов был умереть.
Единственная его цель сейчас — контролировать ситуацию, чтобы использовать недолгую свободу с толком.
Напряжение отступало, самообладание постепенно возвращалось. Эйвери знал, что должен постоянно держаться начеку: здешний воздух вкупе с воспоминаниями о прошлом и мыслями о предстоящем слишком уж сильно действовали на него. Эйвери даже вспотел, стараясь сохранить самообладание. Рука болела, голова слегка кружилась, но он не обращал на это внимания. Он знал, что такие мелочи не в силах помешать ему. Ничто не в силах ему помешать.
Он начал взбираться на холм. Мысли роились в голове тявкающими щенками, старающимися выбраться наружу. Эйвери оглушал этот шум. Он сделал глубокий вдох и попытался считать от тысячи в обратном порядке.
Девятьсот восемьдесят два… Девятьсот восемьдесят один… Девятьсот семьдесят…
Он остановился и завел отсчет заново.
Так, сосредоточившись на назывании чисел в правильном порядке, Эйвери добрался до Черных Земель.
Он без труда нашел курган.
Туман скрывал Шипкотт, но наверху воздух был чист и обещал вскоре стать прозрачным.
Ночь отступила, оставив бледное ясное небо, на которое из-за горизонта лениво выползало солнце.
Эйвери поднялся на вершину кургана и прилег.
Возбуждение кипело в нем, он стиснул кулаки так, что побелели суставы, прижал их к бедрам. Он должен сохранить рассудок еще на какое-то время.
Он не был уверен, что ему это удастся.
Он застонал и прикусил губу. Дыхание было прерывистым, стук сердца отдавался в ушах.
Здесь. Он здесь. Там, где уже не мечтал оказаться снова. Игра стоила свеч. Даже если бы сейчас его поймали, стащили с холма и бросили в костер — игра стоила свеч. Стоять здесь, чувствовать запах мокрого вереска и мокрой земли.
Эйвери ощутил на губе кровь. Он не знал, как остановить это бурление внутри, но понимал, что должен это сделать. Ему хотелось продлить это ощущение. Если ему очень, очень повезет, то потом все будет еще лучше.
Однако сейчас следовало взять себя в руки.
Он зажмурился, чтобы отгородиться хотя бы от внешнего раздражителя.
Удержаться.
Удержаться.
Удержаться.
Содрогаясь от усилия, Эйвери медленно, со стоном взял верх над плато и собственным телом.
Подавив стон, он задышал спокойнее, кулаки разжались, на ладонях остались следы-полумесяцы, точно стигматы.
Утренний воздух наполнял его жизнью и уверенностью в себе. Восходящее солнце заставляло вздрагивать в ожидании. Первый жаворонок возносил свои молитвы.
Когда Эйвери снова открыл глаза, он чувствовал себя богом.
Спокойным. Терпеливым. Сдержанным.
Могущественным. Воздающим.
Он расстелил на вереске пластиковый пакет и присел на него. Плато обнимало его, словно давняя любовница.
Спустя час, когда мальчишки стали подниматься из тумана ему навстречу, взор Эйвери затуманился от абсолютной красоты.
Они были точно ангелы, возникшие из облака. И он приглашал их на небеса.
37
— Здрасьте, — сказал Льюис.
— Здравствуй, — сказал Арнольд Эйвери, маньяк-убийца.
Стивен промолчал. А что ему было делать? Сказать: «Льюис, не разговаривай с ним, это он убил дядю Билли…»
Любые слова потребуют объяснений, вызовут кучу вопросов, лишат его всякой способности соображать. А эта способность — Стивен чувствовал — сейчас нужна ему как никогда.
Он едва не выдал себя, но вовремя отвел взгляд к кустам вереска. Нельзя показывать свой страх.
Стивен глядел на плато, но перед глазами стояли газетные снимки мертвых детей. Разум его описывал бесплодные круги, один за другим, — эйлеровы круги отчаяния. Как это произошло? Очевидное было за гранью возможного. Эйвери в тюрьме. Здесь, на плато, должен быть Стивен, а вовсе не Эйвери. Стивену приходили в голову варианты гораздо более фантастические, чем просто побег. Он видит сон; у него галлюцинации; Эйвери поменялся с кем-то телами, как в «Красном карлике»; они с Льюисом попали в телешоу, и там проверяют, как реагируют мальчики его возраста на воплотившийся в жизнь ночной кошмар. Спустя полсекунды, показавшиеся половиной жизни, Стивен все же пришел к мысли о побеге и с трудом смирился с ней. Это был худший из возможных вариантов.
В причудливый узор сплетаются судьбы героев романа: адвоката-красавицы Тамары, безнадежно влюбленного в нее аналитика Боба, оперативника Вохи и бизнесмена Виктора Новака. Любовь, ненависть, соперничество, случайные встречи и взаимные обиды связывают этих людей, а объединяет единая цель: поиск серийного убийцы. «Несчастный случай» — так называется новый роман, раскрывающий обстоятельства пятого дела из серии «Тройная защита». Прошло несколько лет после смерти мужа Тамары Макса, друга и коллеги Боба и Вохи.
Царское Село – идеальное место для воскресной экскурсии или свадебной фотосессии. И вместе с тем – для жестокого ритуального убийства… Ранним июньским утром глазам парочки велосипедистов предстало жуткое зрелище: Царь-ванна, полная мутной ржавой воды, а в ней окровавленный труп пожилого мужчины без лица с выжженным на груди клеймом. А рядом на стене – послание, содержащее намек на имя следующей жертвы… Следователь Валерий Самсонов должен разгадать этот шифр в кратчайшие сроки, иначе умрет еще один невинный человек.
Книга основана на личном участии автора в судебно-следственной работе. Он занимал должность судмедэксперта в течении 19 лет — в период с 1953 по 1966 год. В книге описаны реальные события.
Настоящий классический детектив, где есть все: запутанный сюжет, драматические взаимоотношения героев, психологизм и нерв повествования, когда не отпускает предвкушение разворачивающегося действия. Читатель погружается в события, видит их, размышляет и сопереживает. Мог ли знать Александр Титов, поссорившийся с женой, что рядовая ссора станет началом его будущих падений и взлетов? Следователь Токарев распутает клубок хитросплетений, сотканных самой жизнью и… чьим-то страшным, дерзким замыслом.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.
В маленьком городке, затерянном среди бескрайних пустошей Австралии, произошла трагедия: священник местной церкви убил пятерых человек, а потом и сам погиб от пули полицейского. Что же стало причиной кровавой бойни? В этом решил разобраться известный столичный журналист Мартин Скарсден. Однако едва он приступил к расследованию, как городок потрясло новое преступление – возле запруды обнаружили тела двух неизвестных молодых женщин… Связаны ли между собой это двойное убийство и история священника-«стрелка»? Расследование Мартина приняло новый оборот.