Черные шляпы - [81]

По другую сторону от Холидэя сел Мастерсон в темно-сером костюме, галстуке-бабочке и заломленном набок котелке. За столом он был единственным человеком в шляпе. Эл с удовольствием заставил бы этого старика сожрать его долбаный котелок, поскольку клиенты из трактира «Гарвард» рассказали ему, что именно этот старикашка стукнул Эла по голове своей тростью после того, как этот самодовольный хрен Холидэй порезал ему лицо.

И, наконец, рядом с Мастерсоном сидел Арнольд Ротштайн с мягкими чертами лица, лет сорока, преждевременно поседевший, бледно-серый, но с живыми темно-карими глазами, выдававшими человека очень сообразительного. На нем был достаточно хороший коричневый костюм, но, судя по всему, не сшитый на заказ, а из магазина. Галстук-бабочка тоже был коричневым, одного цвета с глазами. Ничего особенного на первый взгляд, небольшой, щуплый мужичонка с небольшим брюшком, сказать про которого, что перед вами Великий Посредник этого города, было не то что сложно, а просто невозможно.

Может ли этот мямля действительно быть тем парнем, к которому приходят политики, когда им что-нибудь нужно от гангстеров и заправил игорного бизнеса? К которому любой человек из так называемого теневого мира обращается, если надо выстроить защиту от судей, прокуроров и копов?

Как бы безумно это ни выглядело, Эл знал, что так оно и есть.

Занимаясь делами в Манхэттене, Эл привык, как и его друзья, обедать в лучшем ресторане, у Ройбена, на пересечении Семьдесят второй и Бродвея. Офис Ротштайна находился там же, и Эл не раз видел его. Ему показали пальцем на этого так называемого Большого Воротилу. Раньон тоже часто бывал там.

Эл достал бумажник и обменял штуку баксов на жетоны: белые — по двадцать пять долларов, красные — по пятьдесят и синие — по сто.

— Повышение не больше двухсот, — сказал Эрп. — Также, как вам известно, я сдаю, но я и играю.

— Это для меня в новинку, — ответил Эл, приподняв бровь.

— Извините, что никто не ознакомил вас с правилами, прежде чем вы приехали, мистер Капоне. Надеюсь, вы приехали не зря.

— Нет. Я приехал играть. Какая игра, сдача в пять карт? Или семь?

— По одной, — сказал Эрп.

— Вы говорите о картах или о пушках? — ухмыльнувшись, спросил Эл.

Эрп едва улыбнулся из-под седых усов, не открыв ни зуба.

— О картах. Я делаю ставку в одну белую в начале каждой раздачи, мистер Капоне, если это нужно для раскачки игры.

— Ага, почему бы и нет? И называйте меня Эл. Мы же друзья, не так ли?

Мизнер закурил сигарету, стрельнув ее у Раньона.

— Эл, ты понравился мне с первого взгляда.

— Правда?

— О да. Ты просто светишься своим воровским характером.

Ротштайн засмеялся легким, заразительным смехом, который подхватили Мастерсон и Холидэй. Не улыбнулись лишь Эрп и Раньон.

— Это комплимент, Эл, — пояснил Ротштайн, продолжая давиться от смеха. Изо рта у него виднелись идеальные белые зубы, которые, определенно, обошлись ему в немалые деньги.

— Ну, надеюсь на это, — ответил Эл, постаравшись улыбнуться.

— Мы культурные люди, — сказал Мизнер, выпуская кольцо дыма. — Мы не говорим о человеке ничего плохого, пока он не уйдет… А, вот и наша очаровательная официантка.

Эл поднял глаза и сначала даже не узнал маленькую куколку-брюнетку в синем атласном костюме, больше похожем на пижаму, затянутом красным поясом. Она принесла круглый поднос, на котором были разнообразные напитки. Но затем он разглядел: да, это девушка Холидэя, хорошая штучка с шикарной высокой грудью и чудесной маленькой попкой, которой он спел похвалу, за что его и порезали.

— Итак, внимание всем, время тасовать, снимать и раздавать, — сказал Эрп. — Поскольку я все время на раздаче, то я буду давать снимать попеременно вправо и влево. Возражения?

Никто не возразил, а Эл, в любом случае, был занят. Брюнетка разносила напитки, стараясь не смотреть на него, и он почувствовал, как к его лицу постепенно приливает кровь. Пытался ли Холидэй оскорбить его или поставить в неловкое положение, позвав ее сюда? Или спровоцировать?

Эрп раздавал, у Эла было уже две карты, но он еще даже не посмотрел их. Он пытался понять, почему он сходит с ума, и старался не сходить с ума, поскольку Фрэнки это явно не понравится…

А она уже стояла рядом с ним, раздавая напитки (ну, чашку кофе Раньону, стакан молока Ротштайну). Наконец она застенчиво посмотрела на него.

— Сэр? Что-нибудь желаете?

Она тоже его провоцирует?

— Скотч, — пробормотал Эл, — чистый.

Сидевший напротив Холидэй наклонился вперед, улыбаясь, правда, улыбка его была слегка натянутой.

— Вы же помните мисс Дуглас, не так ли, Эл? В трактире «Гарвард»?

Эл представил, как превращает лицо Холидэя в кровавое месиво, молотя его обоими кулаками, но, наконец, понял, чего от него ждут.

— Помню. О, мисс Дуглас, я извиняюсь за проявленную мною тогда нехватку вежливости.

— Да, сэр, — скромно ответила она. — Это очень по-джентльменски с вашей стороны.

Румянец перестал заливать его лицо, и он посмотрел на нее снизу вверх, изобразив самую лучшую из своих мальчишеских улыбок.

— Не слишком хорошее дело — бармену прикладываться к своему товару. Я тем вечером вел себя немного развязно. Очень развязно. Извини, милая.