Черные шляпы - [2]

В любом случае, Уайатт ценил это оружие, особенно удобство прицеливания, которое гарантировал ствол длиной двадцать пять сантиметров. Но носить его в нагрудной кобуре было чертовски неудобно. Поэтому сегодня он прицепил на левое бедро удобную кожаную кобуру, чтобы доставать «кольт» перекрестным движением, как это обычно делают пограничники. Как привык делать он сам.

Он вспомнил своего давно умершего друга-игрока, и уголки губ дрогнули, изобразив нечто, похожее на улыбку. Большинство людей ненавидели Дока Холидэя, горького пьяницу. Но черный юмор Холидэя всегда веселил Уайатта.

«Тебе было бы скверно в этой сырости, Док, — мысленно сказал Уайатт своему другу. — Ты бы кашлял, как школьница, первый раз в жизни глотнувшая виски».

«Спасибо огромное, Уайатт, но я люблю дождь, — ответил бы Холидэй, растягивая слова в своем акценте южанина. — Что ты вообще знаешь о виски и школьницах, а?»

Свет в домике номер четыре все еще не зажегся. Уайатт счел, что было бы грубо прерывать парочку во время столь интересного занятия. Он подождет, пока они закончат. Это будет по-христиански.

Чуть больше недели назад он пришел в дом Билла Харта в западном Голливуде. С точки зрения кинозвезды, дом можно было бы назвать вполне скромным — несколько лошадей в корале под навесом и конюшня размером не больше, чем бунгало Уайатта. Бывший помощник инспектора и звезда вестернов сидели в кабинете Харта, стены которого были уставлены книгами о прошлых днях и памятными вещами в стеклянных ящиках, настоящими, бережно хранимыми шестизарядниками, ружьями для охоты на бизонов и всякими безделушками, оставшимися от индейцев сиу.

Над большим каменным камином, в котором весело потрескивали дрова, висела картина Ремингтона, изображавшая военную команду «Блэкфут» верхом на лошадях. Не по сезону холодный для Калифорнии апрельский день почти оправдывал то, что был зажжен камин, и Уайатт не винил друга-актера в том, что он ублажает себя. Большие удобные кожаные кресла с массивными деревянными подлокотниками были развернуты к огню.

Сильно загоревший Харт — а Уайатт мгновенно подмечал такие вещи как опытный игрок в карты — с его длинным узким лицом и жесткими ястребиными линиями носа и глаз вполне подходил под типаж стрелков и индейцев, которых он так часто играл в кино. Ростом на дюйм выше Уайатта, такой же мускулистый и подтянутый, Уильям С. Харт отлично смотрелся на экране, но ему было за пятьдесят, и он уже не был молодым исполнителем главных ролей.

Но Билл был по-прежнему помешан на лошадях, и лишь на так называемых «вестернах» с его участием Уайатт мог досидеть до конца картины.

Харт не был единственным другом Уайатта, актером, здесь, в Голливуде. Был еще Том Микс. Но этот дурачок Микси всю дорогу одевался в дурацкие детские костюмы с белыми шляпами, и Уайатт не желал тратить время на такую ерунду. Хотя на лошадях Том ездил даже лучше, чем Харт. Не то чтобы вся эта джигитовка имела отношение хоть к чему-либо, кроме вздора вроде «Шоу Буффало Билла на Диком Западе»… Старый Дикий Запад Билла Харта был куда ближе к истине — хорошие парни рыгали выпивкой, больше дрались на кулаках, чем стреляли, резались в карты, жевали табак (и плевались им), а в одежде актеров не было ничего вычурного, разве что у девочек в салуне.

Конечно, Уайатту всегда хотелось поучаствовать в фильме в роли платного консультанта, и он несколько раз работал в этом качестве и с Миксом, и с Хартом. Жизнь его нынче была слишком небогатой, чтобы отказываться от редких предложений, поступавших либо из Голливуда, либо из полиции Лос-Анджелеса.

На Харте была клетчатая рубашка с сочетанием оранжевого, зеленого, белого и черного цветов, джинсовые брюки, перетянутые широким кожаным ремнем, отделанным бирюзовым бисером, и коричневые кожаные сапоги с тиснением. Уайатт же был одет в простую белую рубашку без галстука, серые брюки с черными подтяжками и черные полуботинки.

Серо-голубые глаза Харта под мощными темными бровями, казалось, были обращены внутрь. Жесткие линии и углы его лица подчеркивал мигающий свет от камина — единственного источника освещения в кабинете.

Мелодрама — конек таких парней, как Харт, и Уайатт не мог заставить его играть по своим правилам.

— В том, что касается женщин, я дурак, — сказал Харт.

— Большое поле деятельности, — заметил Уайатт.

Харт посмотрел в глаза друга.

— Я не хотел сказать, что я… волочусь за кем попало.

Уайатт с трудом сдержал улыбку. Из всех артистов, каких он знал, а знал он многих, начиная с Эдди Фоя, игравшего Комми-Кью в Додже, и заканчивая Чарли Чаплином, проигравшим ему в «фараон» с месяц назад в мелкой, слегка шулерской игре, Уайатт не встречал ни одного актеришки, столь же пуритански воспитанного, как Билл. Немного выпивки и никаких безумных вечеринок, еще лишь покер — вот и все грехи, это для звезды-то.

Но оплошности его на этом не заканчивались. Харт имел дурную привычку влюбляться в своих партнерш по фильмам, а последней даже предложил жениться на ней.

— У меня появились сомнения, — признался Харт.

— Лучше сейчас, чем потом.

— Я… я ненавижу слушать сплетников. Ты же знаешь, какой злобной может быть мельница слухов в этом городе.