Черные шляпы - [16]

— Не убивай меня! — брызгая слюной, крикнул он. Брызги слюны осели на его бородке и замерзли, подобно инею. — Пожалуйста, не убивай меня…

Уайатт оттолкнул его, увидев, что у него в руках нет оружия.

— Этот бой уже начался, Айк, так что бери в руки оружие или убирайся.

Айк выбежал с участка и побежал к Флаю, оставляя за собой кровопролитную схватку, инициатором которой он стал. Клэрборн тоже скрылся, а лошади выбежали на улицу, оставив своих хозяев без защиты.

Фрэнк пытался идти вслед за лошадью, из раны в его животе текла кровь. Пошатываясь, он зашел за спину Дока, остановился, шатаясь, и на его лице появилась гротескная улыбка. Он положил руку с револьвером поверх другой и прицелился в Холидэя.

— Вот теперь-то я тебя достал, ты, ублюдок…

— Захлопнись! — ответил Док, обернувшись боком, чтобы в него было труднее попасть, и продолжал поддразнивать противника своим тягучим техасским акцентом: — Ты покойник, если ты…

Фрэнк выстрелил в Дока, но пуля лишь оцарапала тому бедро, и на этом все кончилось: Морган, которому пришлось стать на колено из-за ранения, выстрелил в Фрэнка и попал ему прямо под ухо. С таким ранением в голову Фрэнк должен был бы умереть мгновенно, но он продолжил шататься из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос, правда, уже ни в кого не стреляя.

Когда это случилось, Уайатту пришлось крутануться и начать перестрелку с кем-то, стрелявшим из окна студии Флая. Наверное, это проклятый трус Айк…

В ту же секунду Вирджил, которого к этому времени ранили в левую икру, хромая, подошел к Моргану, а потом Уайатт помог им обоим выйти на улицу, где Док орал на наконец-то упавшего Фрэнка Мак-Лори.

— Этот сукин сын меня подстрелил! Я убью его!

— Морган уже сделал это за тебя, Док, — сказал Уайатт, подходя к нему. — Черт с ним.

Том Мак-Лори умирал, лежа у телеграфного столба на пересечении Третьей улицы и Фремон. Билли Клэнтон, изрешеченный пулями, был все еще жив в некоторой степени. Привалившись к стене дома, он неловкими, неуверенными движениями пытался перезарядить свой револьвер. Уайатт подошел к нему, вынул оружие из его холодеющих пальцев и отбросил в сторону, но не стал отбирать у мальчишки последнюю пару минут жизни.

Да и, в любом случае, у Эрпов и Холидэя кончились патроны.

Как только прекратилась стрельба, начала собираться толпа. Перестрелка закончилась.

Но все еще только начиналось. Бихэн вдруг захотел арестовать Уайатта. «Не сегодня, Джонни». Допрос, камера, судебные слушания, оправдательный приговор, повторное обвинение, покушение на Вирджила, когда ему искалечили руку… и та страшная ночь спустя несколько месяцев: убийцы из числа клэнтонских Ковбоев выстрелили Моргану в спину, убив этого милого мальчика, когда он с Уайаттом играл в бильярд.

Столько пуль. Столько крови.

А сейчас перед его глазами в окне двигался этот аризонский ландшафт во всей его неряшливой красоте, для него — рай и ад одновременно, словно говоря Уайатту: ты постарел, а я остался все тем же.

Когда настал вечер, Уайатт сидел в стальном вагоне-ресторане, один за столиком на двоих, в вагоне с современным освещением, рассеянным, отражавшимся от темного полированного дерева и гладкого металла. У вагона был высокий полукруглый потолок. За один доллар ему подали восемь блюд: грейпфрут, оливки, соленый миндаль с редисом; консоме; филе окуня с огурцами; отбивные из ягненка а ля Нельсон со свежими вареными грибами; жареную индейку с клюквенным соусом; картофельное пюре с цветной капустой; салат, и, наконец, сливовый пирог с сыром и фруктами.

И кофе.

Такой обильный ужин едва не заставил Уайатта заснуть, но перспективы, ждавшие его в вагоне-люкс, быстро подбодрили его. Вагон с величественной отделкой из темного дерева, наполненный кожаными креслами и разодетыми, хорошо выглядящими мужчинами, курящими сигары, трубки и изредка сигареты, вагон, где Уайатт мог и себе позволить выкурить сигару, сев за стол с зубным врачом, банкиром, владельцем похоронного бюро и парнем, представившимся боссом дилерской компании, продающей автомобили Форда. Они заняли отдельное купе, заказали ржаное виски и сели за дружескую партию в покер.

С такими джентльменами само имя Уайатта было визитной карточкой, и отдельные замечания, прерывающие курение, выпивку и карты, должны были стать вполне подобающими.

— Вы действительно пристрелили тех плохих парней в Аризоне? — первым спросил банкир.

— Поучаствовал, — признался Уайатт.

— А что с ними было не так? — спросил владелец похоронного бюро.

— Мы были республиканцами, а они — демократами, — ответил Уайатт.

Для этой компании таких слов было достаточно.

Уайатт, выпивший лишь один маленький стакан, из вежливости, закончил игру, выиграв сто пятьдесят два доллара, львиная доля которых перекочевала к нему из кармана зубного врача. Он в подметки не годился Джону Г. Холидэю, по крайней мере в том, что касалось карт.

У Уайатта было нижнее место, но он предпочел не переодеваться в пижаму в тесном пространстве вагона (возможно, он был для этого слишком рослым да и слишком старым), и он пошел в гардеробную в конце вагона, откуда вернулся в купе в пижаме и тапочках. Неторопливый ритм путешествия в поезде успокаивающе подействовал на него, и он быстро и крепко заснул, лучше самого невинного человека.