Черные псы пустыни - [10]

— Ты хорошо запомнила, что должна сказать богине? — спросил он, положив руку на живот девочки. Та кивнула. — Вот и отлично.

С этими словами он нагнулся и сунул горящий факел в кучу дров.

Костер вспыхнул, отблески пламени заиграли в драгоценном камне на груди жрицы.

Урук сжал меч и коршуном спрыгнул вниз. Локоть его врезался в ключицу самого крепкого на вид жреца. Хрустнула раздробленная кость, жрец истошно завопил и упал. Урук прыгнул к отделявшей его от костра жрице, державшей в руках кувшин и кружку. Он всегда старался избегать ненужного шума, но сейчас забыл об осторожности. Свистнул меч, кружка разлетелась на мелкие осколки.

Жрицу, однако, настолько переполняло сознание собственной значимости и неприкосновенности, что она с пронзительным визгом бросилась на Урука. Ее ногти устремились к глазам наглеца, нарушившего священный ритуал. Урук небрежно отмахнулся от ее рук, его внимание поглощал костер. Тело девочки скрывали языки огня и клубы дыма. Из пламени доносились отчаянные вопли. Ударив жрицу в челюсть, Урук сорвал с шеи падающей женщины рубин. Почувствовал тепло нагретого женской грудью камня.

Охранники между тем вбежали в зал. Первый из них уже подскочил к Уруку и попытался пронзить копьем живот наглого негра. Урук отбил копье мечом и сокрушил ребра храмового воина. Тот истошно заорал, заглушив все остальные звуки. Его товарищи вмиг замерли, уважительно уставившись на меч противника.

Снова детский крик. Девочка звала свою мать, так показалось Уруку. Он понимал, что жертва обречена. Даже если ее сейчас вытащить из костра, она так сильно обгорела, что умрет в мучениях. Копье поверженного стражника оказалось в руке Урука. Хорошее копье с острым, прочным наконечником. Взмах руки — и оружие вонзилось в девочку. Мощный удар выбросил легкое тельце на другую сторону костра. Она затихла, но ее вопли еще долго звучали в ушах Урука.

— Смерть осквернителю храма! — возопил высокий жрец, воздев руки к потолку. — Убейте его!

Охрана зашевелилась. Спешки в их движениях, однако, не наблюдалось. Куда он денется!

Урук не слишком раздумывал о путях отступления, поэтому воспользовался первым пришедшим в голову. Подхватив с пола верховную жрицу, он повелительно крикнул:

— Назад! Или она умрет.

Немая сцена.

— Прирежу, — душевно добавил Урук, и столько искренности было в его голосе, что все попятились.

Урук направился в сторону главного портала зиккурата. Когда он подошел к двери, двое охранников шевельнулись, как будто намереваясь его перехватить. Урук решительно резанул кожу жрицы за ухом, вызвав пронзительный женский вопль и неопасное, но обильное кровотечение.

— Еще дернетесь, и ей конец!

Стражники отпрянули.

Урук уже шагал по проходу, когда жрица начала извиваться и вырываться изо всех сил. Ее кожа стала влажной и скользкой от пота, удерживать ее становилось все сложнее. Урук схватил заложницу за набедренную повязку, но ткань тут же начала разматываться.

«Уроню — убьют», — подумал он, стараясь перехватить свою жертву поудобнее.

Поняв, что ему с ней не справиться, Урук толкнул жрицу в сторону приближающихся стражников. Позади тут же возникла суматоха. Жрица сильно ударилась ногой о чье-то копье и взвыла от боли.

Урук не стал ждать, пока преследователи опомнятся. Он в два прыжка преодолел оставшуюся часть коридора, отодвинул задвижку и потянул на себя тяжелую створку. Но даже его сил оказалось недостаточно, чтобы разом распахнуть огромную дверь. Она подалась медленно и неохотно. Урук напрягся, и дверь, наконец, приоткрылась настолько, что он смог протиснуться наружу.

Бегом к дубу, за мешком… И скорее в город.

Урук бежал быстро, зная, что его преследуют. Но он уже почти достиг города. Сейчас он нырнет в путаницу дворов и улочек — и только его и видели. Он направлялся к пешеходному мостику через Ибекс. Еще две-три сельские хижины, и можно будет не опасаться погони.

Пересекая ячменное поле, он вдруг услышал за спиной чье-то свистящее дыхание. Кто это оказался таким прытким? Никто из храмовых стражей, не говоря уж о жрецах, не смог бы его догнать. Что ж, придется задержаться.

Урук резко обернулся. В темноте горели желтые глаза.

Ему приходилось слышать в своем племени рассказы о страшных демонах ночи, глаза которых сияют во тьме. Он лишь посмеивался над такими историями. Но кто из плоти и крови мог глядеть на него такими глазами?

Пес. Тот самый пес, полудохлый, отощавший, которого он встретил у зиккурата. Урук даже засмеялся. Они вместе пересекли мост через реку. Пес бросился к воде и принялся жадно лакать. Урук уселся рядом и зарыл ступни в речную грязь. Пес оглянулся и снова принялся утолять жажду.

— Не лопни, — засмеялся Урук.

А пес все пил и пил.

Урук вынул из мешка рубаху, намочил ее и принялся смывать с себя глину. Вода приятно охлаждала и освежала тело. Он внимательно рассмотрел собаку. Крупное животное песчаного окраса казалось порождением самой пустыни. Длинный хвост. Ничего, если откормить, даже симпатичный.

Урук вынул из мешка свиной окорок, оторвал себе кусок, а кость с остатками мяса вытянул перед собой.

Ворчание.

Урук мгновенно спрятал кость за спину, возмущенный пес прыгнул на него, но тут же получил по носу, завизжал и отскочил. Он не ожидал от человека такой быстрой реакции.