Черные монахи пламени - [19]

Тониты врага неустанно выплескивали потоки энергии, агонизировавшие экраны человеческих кораблей искрили и флюоресцировали под жесткими радиационными хлыстами.

Санат слышал, как гудение ядерных установок поднималось до протестующего визга. Вопреки его воле, глаза не могли оторваться от датчика энергии, и, пока он наблюдал за ним, подрагивающая стрелка все более заметно отклонялась вниз по циферблату.

Координатор провел языком по пересохшим губам.

— Думаете, нам удастся, сэр?

— Несомненно! — Санат был сам далеко не уверен в этом решительном заявлении. — Нужно продержаться еще час, чтобы они не смогли потом отступить.

И ласинуки не отступали. Отойти назад значило ослабить ряды нападающих, дать возможность прорвать их внезапным ударом, и тогда часть человеческого флота могла бы спастись.

Корабли людей двигались со скоростью улитки, делая чуть больше сотни километров в час. Сохраняя бездействие, подстерегаемые пурпурными стрелами энергии, они продолжали образовывать медленно расширяющуюся воображаемую сферу, так что расстояние между вражескими флотами даже несколько сократилось.

Но внутри корабля быстро опускалась калиброванная игла, и сердце Саната спускалось вместе с ней. Он пересек оружейную палубу, присоединился к солдатам, крепко взявшимся за гигантский поблескивающий рычаг и ожидавшим команды, которая должна вот-вот раздаться — или не прозвучать никогда.

Расстояние между противниками не превышало теперь одной-двух миль — почти соприкосновение по критериям космических войн.

И вот тут раздался приказ, переданный экранированными лучами эфира с корабля на корабль.

Он же отозвался на орудийном уровне:

— Иглы наружу!

Множество рук навалилось на рычаг — Санат вместе с остальными резкими толчками отжимая его вниз. Рычаг величественно изогнулся к полу, тут же раздался оглушительный, все заполняющий грохот, корабль содрогнулся от мощного толчка.

Дредноут превратился в таранный корабль.

На носу секции разошлись бронеплиты и зловеще высунулось наружу сверкающее металлическое жало. Стофутовой длины, достигавшее десяти футов в диаметре у основания, оно изящно сужалось к концу, завершаясь угольным острием.

В солнечном свете хромированная сталь жала засверкала пылающим великолепием. Так оказались оснащенными все корабли человеческого флота. Каждый нес десяти-, пятнадцати-, двадцати-, пятидесятитысячетонную выдвижную рапиру.

Рыбы-мечи космоса!

На кораблях ласинукского флота сейчас, должно быть, отдавались самые безумные приказания. Против этой древнейшей из всех флотоводческих тактик — древней уже на туманной заре истории, когда вражеские триремы маневрировали и таранили друг друга, стремясь принести гибель заостренными носами — сверхсовременное оборудование космических кораблей защитой не располагало.

Санат поспешил к экрану, пристегнулся в противоперегрузочном кресле и почувствовал амортизирующую упругость спинки, когда корабль рванулся вперед, получив внезапное ускорение.

Санат не обращал на это внимания. Ему хотелось увидеть ход битвы. Ни здесь, ни во всей Галактике не было риска, равного тому, на который пошел он.

Остальные рисковали разве что своей жизнью, Санат рисковал мечтой, им же созданной, уже почти достигнутой, воскрешенной им из небытия.

Санат расшевелил апатичную Галактику, поднял ее на борьбу с рептилиями.

Он обнаружил Землю на грани гибели и отодвинул ее с этой грани, почти беспомощную. Если человечеству суждена победа, то это будет победа Лоары Филиппа Саната — и никого больше.

Он сам, Земля, Галактика слились теперь в одно целое н брошены на чашу весов, а на другой чаше лежали результаты последнего сражения, которое будет бездарно проиграно, если тараны не сделают свое дело.

Если же и они окажутся бессильными, то в величайшей катастрофе гибели всего рода человеческого будет виновен один только Санат.

Ласинукские корабли разбегались, но недостаточно быстро. Пока они медленно гасили инерцию и расходились, земные корабли успели преодолеть три четверти расстояния. Ласинукский крейсер вырос на экране до гигантских размеров. Его пурпурный энергетический кнут исчез, каждая унция энергии уходила на смертельно опасную попытку побыстрее набрать ускорение.

Тем не менее его изображение на экране росло, и сверкающая точка, видимая в его нижней части, была нацелена, подобно лучезарному дротику, в сердце врага.

Санат чувствовал, что не способен дольше выносить напряжение. Еще пять минут, и он будет знать, кем является — величайшим героем Галактики или же величайшим ее преступником. Кровь с мучительной болью стучала в висках.

И тут свершилось…

Контакт!

Экран зарябил от хаотической ярости искореженного металла. Противоперегрузочные кресла застонали, когда амортизаторы попытались смягчить удар. Обстановка понемногу прояснилась. Сектор обзора медленно уравновешивался. Таран был сломан, его зазубренный остаток загнулся, но пропоротое им вражеское судно обратилось в выпотрошенные останки.

Санат затаил дыхание, обшаривая взглядом пространство. Оно представляло собой сплошное море разбитых кораблей, по краям уцелевшие остатки вражеского флота пытались спастись бегством, земные корабли преследовали их.