Черные крылья Ктулху • 2 - [95]

— А можно мне один такой? — сконфуженно спросил Амундсон. — Я с его помощью настрою проектор, прежде чем его устанавливать.

— Почему бы и нет; у нас их тут десятки. У каждого такой есть. Одну минутку.

Она встала и вышла из палатки. Амундсон налег на еду.

Спустя несколько минут девушка вернулась и, улыбаясь, вложила ему в руку нечто холодное и твердое. Инженер внимательно рассмотрел подарок.

Черный камень оказался на удивление тяжелым и не то чтобы идеально круглым, но скорее овальным, дюйма два в длину и примерно в полдюйма толщиной. Края обкатанные, как у гальки на пляже. С одной стороны была глубоко врезана примитивная геометрическая фигура. Что-то вроде спирали с четырьмя отходящими от нее лучами. Амундсон понял, что перед ним — первобытный вариант солнечного колеса или свастики.

— Спасибо, — поблагодарил он Люс Хендерс. — Мне оно очень пригодится.

Один из аспирантов, рыжий ирландец из Бостонского колледжа по имени Джимми Долан, заметил черный камень и указал на него вилкой через весь стол.

— Вижу, и вы примкнули к культу Око-боко, — откомментировал он.

Несколько студентов рассмеялись, включая Люс.

— Когда мы впервые стали находить эти камни, мы заметили, что они то и дело пропадают, — объяснила девушка инженеру. — Профессор Ласки очень расстроился: он решил, что в лагере завелся вор. Они с Гани допросили всех и каждого, и оказалось, что землекопы-монголы берут их как талисманы на удачу. По местным поверьям, эта долина приносит несчастье или что-то в этом роде, и монголы верят, будто камни защитят их от зла, уж в чем бы оно ни заключалось. Когда профессор попытался отобрать у них камни, они здорово разволновались, так что он решил оставить монголам их амулеты, а не то, чего доброго, вспыхнет бунт и работа встанет. Как бы то ни было, Гани заставил всех местных землекопов пообещать, что по окончании раскопок они вернут камни. К вам это тоже относится.

Амундсон опустил камень в карман рубашки и накрыл его ладонью.

— Торжественно обещаю вернуть в целости и сохранности, — заверил он.

Люс рассмеялась. В ее синих глазах зажглись искорки — и явно не от столового вина. А ведь жизнь налаживается, подумал про себя Амундсон, жизнь со всей определенностью налаживается.

3

Техническая проблема решалась легко. Томограф требовалось расположить точно над лицом колосса и на расстоянии не более трех футов. Поскольку сдвинуть статую возможным не представлялось, необходимо было надстроить поддерживающую платформу для аппарата прямо над ней.

Амундсон упомянул о проблеме Сайксу, коротышка-англичанин заявил, что у него как раз есть ровно то, что нужно, и вернулся с двумя приставными алюминиевыми лестницами. Эти стремянки отлично перекрыли котлован, на дне которого лежала статуя. Оставалось укрепить их снизу диагональными подпорками, чтобы лестницы не прогнулись под тяжестью «Бэби Хьюи», но это труда не составило.

Не прошло и часа, как несущая конструкция была готова, и компактный желтый аппарат уже ждал у ямы. Накануне вечером Амундсон настроил датчики на плотность черного камня — во всех отношениях идентичного камню статуи. Передвинуть томограф вдоль по лестницам как по рельсам оказалось на удивление легко, а установить его точно над лицом изваяния с помощью встроенной видеокамеры — лишь немногим труднее.

Ласки был прав, думал про себя Амундсон, глядя на изображение безликой «маски», выдаваемое камерой на монитор. Статуя действительно лежала головой на запад, лучи утреннего солнца скользили по камню, высвечивая отметины от зубила, с помощью которого некогда были сколоты черты лица. Инженер лениво размышлял, что за странная причина вынудила первобытный народ низвергнуть статую и так ее изуродовать. Возможно, племена воевали друг с другом и думали, что тем самым одерживают победу над божеством своих врагов. Амундсон пожал плечами. Он — инженер, не археолог. Охота была забивать голову такими вопросами, на которые небось и ответа-то нет!

Как ни странно, Амундсон нервничал куда меньше, чем ожидал, учитывая, что вся его будущая карьера в МИТе зависела от того, как покажет себя томограф. Он улыбнулся про себя. Не вся минувшая ночь была потрачена на работу. Вторую часть вечера он расслаблялся, «зондируя» (так сказать) Люс Хендерс. Само собою, девушка заинтересовалась им только потому, что он был первым незнакомым мужчиной, появившимся в лагере за много месяцев, — но удовольствия это нисколько не умаляло.

Зачем усложнять себе жизнь, если можно жить проще? Таков был его личный девиз. Он хорошо служил Амундсону на протяжении первой половины жизни; так почему бы не послужить и дальше?

Наутро Люс покинула лагерь вместе с Ласки и его женой, Гани и большинством археологов: они раскапывали искусственный проход, обнаруженный среди могил. Нашли его по чистой случайности, когда рыли разведочные шурфы. Туннель был наглухо завален булыжником, а вход в него засыпан землей. Ласки медленно очищал коридор от битого камня, чтобы не пропустить никаких потенциальных находок. А аспирантов приставил просеивать землю и гравий, что выносили из туннеля землекопы.

По другую сторону котлована Амундсон заметил Лютера Уайта. Поймав на себе его взгляд, чернокожий аспирант отвернулся. Все утро он глядел букой и даже не ответил на приветствие Амундсона за завтраком. По-видимому, в таком маленьком лагере все тайное мгновенно становилось явным. Интересно, а Люс вообще пыталась скрыть свой полуночный визит в его палатку? Или, может, с извращенным удовольствием пересказала Лютеру все пикантные подробности?