Чёрные колдуны - [9]

В густой тени скал Конан не заметил горской засады. Они с Жазминой как раз проезжали возле боковой расщелины, когда оттуда вылетело копье и вонзилось в круп мчавшегося коня. Огромный жеребец жалобно заржал, споткнулся и на всем скаку рухнул на землю, грозя придавить всадников.

Но киммериец оказался быстрее: он успел подхватить девушку и соскочить с падающего коня, с ловкостью кошки приземлиться на ноги и толкнуть девушку за большой валун, темневший возле дороги. Жазмина не успела испугаться, а Конан уже держал в руке обнаженный кинжал, пристально вглядываясь в темноту.

Немного придя в себя, Деви выглянула из-за камня и увидела неясную тень, приближающуюся со стороны расщелины, услышала шарканье босых ног по гравию, шорох ветхой одежды… Затем блеснула сталь, кто-то коротко вскрикнул, тело глухо ударилось о землю. Разделавшись с противником, появился киммериец и притаился за валуном.

Кто-то завозился в темноте расщелины, потом зычный голос проревел:

— Что такое, псы? Хотите, чтобы они улизнули? Вперед, канальи! Взять их!

Конан вдруг хмыкнул и закричал в темноту:

— Да никак это ты, Яр Афзал?!

Раздался удивленный возглас и встречный вопрос:

— Ты, Конан?

— Я! — рассмеялся киммериец. — Иди сюда, старый бандюга. Не держи зла, но я прикончил одного из твоих людей.

Между скал раздались голоса, кто-то чиркнул огнивом, зажигая факел. Свет его приблизился, и вскоре хорошо стал виден бородатый человек, державший в одной руке горящую ветку, а в другой — кривую саблю. Человек вытягивал шею, силясь увидеть людей, скрывавшихся за валуном. Конан вышел на свет, пряча кинжал, а бородач, завидев его, радостно пробасил:

— Точно Конан! Вылезайте, трусливые шакалы, это Конан!

В круге света появились остальные: дикого вида обросшие мужчины с угрюмыми лицами и длинными ножами в руках. Жазмину они не заметили — девушка все еще укрывалась за валуном. Выглядывая из-за этого убежища, Деви ощутила страх, несравнимый с тем, который внушал ей похититель. Разбойники были похожи скорее на свирепых волков, чем на людей.

— За кем охотишься нынешней ночью, Яр Афзал? — спросил Конан предводителя, который щерил зубы, словно бородатый вампир.

— Кто знает, какая добыча попадется в темноте? Мы, вазулы, — ночные хищники. А как твои дела, Конан?

— У меня пленница, — ответил киммериец. Он шагнул к валуну и вытолкнул на свет дрожащую вендийку.

Деви потеряла всю свою надменность и величавую осанку. Она с испугом глядела на бородатые лица страшных людей, чувствуя что-то вроде благодарности к своему голубоглазому похитителю, который обнял ее жестом властелина. Вожак вазулов приблизил к ее лицу факел, его люди шумно засопели и придвинулись. Добыча киммерийца и впрямь была хороша.

— Но-но! — предостерег Конан, многозначительно глянув на убитого им вазула. — Это моя добыча. Я вез ее в Афгулистан, а вы, недоумки, убили моего коня. Учтите, наиб Пешкаури выслал за нами погоню, и стражники не побоятся сунуться в ущелье.

— Поехали в нашу деревню, — предложил Яр Афзал. — В расщелине спрятаны лошади, а в темноте нас никто не выследит. Так, говоришь, погоня недалеко?

— Так близко, что я уже слышу топот их копыт по камням, — значительно произнес варвар.

Вазулы не стали больше медлить: встречаться с пешкаурскими стражниками им вовсе не хотелось. Факел погас, и оборванцы растворились во мраке. Конан подхватил Деви на руки, она не сопротивлялась, чувствуя себя слабой и беззащитной в зловещей тьме, окутавшей ущелье. Да и идти по острым камням девушка не смогла бы: ее изнеженные ноги были обуты лишь в мягкие туфельки.

Почувствовав, что его пленница дрожит от холода, киммериец снял с павшего коня свернутый плащ и закутал девушку. «И не вздумай позвать на помощь!» — зловеще шепнул он при этом. По правде, она не слышала стука приближающихся копыт, о котором говорил вазулам Конан, да и была слишком напугана и измучена, чтобы надеяться на спасение.

Глядя вверх, она заметила, как исчезли звезды, и поняла, что они углубились в расщелину, где недавно прятались разбойники. Услышала фырканье и приглушенное ржание коней, голоса предводителя и киммерийца, что-то обсуждавших. Конан оседлал коня убитого им вазула и усадил девушку перед собой. Бесшумно, словно приведения, вся банда выехала из расщелины на дорогу. Мертвый конь и убитый остались позади. Полчаса спустя на них наткнулись всадники из крепости, и Чундер Шан сделал для себя соответствующие умозаключения.

Пригревшись на груди своего похитителя, обнимавшего ее сильной рукой, Жазмина не могла одолеть сон. Тропа, на которую свернул отряд, то поднималась в гору, то спускалась в низину, неторопливая езда убаюкивала, потрясения последних часов и усталость наливали веки свинцовой тяжестью. Жазмина потеряла счет времени. Всадники бесшумно двигались в темноте, иногда над кромкой скал мелькало звездное небо, словно свод зала, опирающийся на стены горных круч. Из невидимых провалов долетали порывы холодного ветра, вендийка зябко куталась в плащ, плотнее прижимаясь к могучему всаднику, забыв, что еще недавно бессильно колотила его в грудь, пытаясь освободиться. Понемногу дрема поглотила ее: стук копыт, скрип упряжи, стук ножен о седла — все казалось нереальным отзвуком сонного бреда…