Чёрные колдуны - [3]

Занятый чтением, наиб не придавал этим звукам значения. Заслоняя ладонью глаза от света латунного светильника, он пробегал по строкам, адресованным вазаму Вендии при королевском дворе в Айодхьи.

После традиционно длинных приветствий и восхвалений в адрес вазама, шло следующее:

«Да будет известно Вашей милости, что я в точности исполнил приказ Вашей милости. Тех семерых горцев запер в денно и нощно охраняемой темнице, непрестанно шлю вести в горы и теперь жду, что вождь их самолично прибудет договариваться об их освобождении. Однако тот сидит в горах и ничего не делает, кроме как грозится, как доносят, сжечь Пешкаури, если не выпустят его людей, и — да простит Ваша милость за то, что передаю речи нечестивца, — покроет свое седло моей кожей. От этого дикаря всего возможно ожидать, посему я устроил стражу на стенах. Сей вождь не гулистанского происхождения. Я не могу ручаться, что он предпримет. Но, поскольку все же это повеление самой Деви Вендии…»

Наиб вдруг отбросил письмо, сорвался с кресла и в мигом оказался у сводчатого проема двери, успев подхватить кривой меч в изукрашенных ножнах, лежавший на столе. Обнажив клинок, он воздел его в приветствии и застыл в почтительной позе.

Такая поспешность почтенного вельможи была вызвана неожиданным появлением в его комнате особы в муслиновых одеяниях, не скрывающих ни богатых украшений, ни гибкости прекрасного стана. Это была женщина, чье лицо прикрывала полупрозрачная вуаль, приколотая золотой булавкой в виде полумесяца к пышной прическе, охваченной тройной косичкой. Вуаль падала ниже груди, женщина прикрывала лицо ладонью, но наиб узнал ее по черным глазам, смотревшим сквозь трепещущую под вечерним ветром тонкую ткань.

— Деви!

Чундер Шан преклонил колено, но сделал это неловко, пребывая в полном замешательстве. Величественным жестом гостья приказала ему подняться. Беспрерывно кланяясь, он почтительно подвел ее к креслу из слоновой кости. Однако его первыми словами были слова упрека:

— Какое безрассудство, ваше высочество! На границах неспокойно, повсюду шайки разбойников, беспрестанные нападения с гор… Надеюсь, ваша охрана достаточно велика и надежна?

— Свита сопровождала меня до Пешкаури, — отвечала сестра Мехараджуба Вендии. — Там я оставила своих людей и отправилась в твою крепость со своей высокородной прислужницей, хаджибой Джитарой.

— Сумасшествие! — возопил наиб, забыв о всякой почтительности к особе царской крови. — Здесь опасно, о Деви, очень опасно! Всего лишь в часе езды в горах полно варваров, которые грабят, режут мужчин, похищают женщин… Такое не раз случалось и на дороге между городом и крепостью. Нет, это не место для прогулок двух одиноких дам!

— И все же я здесь, цела и невредима, — нетерпеливо прервала Жазмина излияния старого вельможи. — Твоя стража пропустила меня, увидев перстень с печатью короля. Они даже позволили мне войти без доклада, полагая, что я — тайный посланник из Айодхьи. Но не будем терять время. Какие известия от вождя горцев?

— Увы, он шлет лишь угрозы и проклятия. Этот человек осторожен и подозрителен. Видимо, считает, что его хотят заманить в ловушку. Пожалуй, трудно его в том винить: кшатрии не всегда держали слово, данное людям с гор.

— Я хочу немедленно его видеть! — непререкаемым тоном заявила Деви, сжав кулаки так, что побелели пальцы.

— Все это слишком для моего слабого разумения, — горестно покачал головой наиб. — Когда мои люди схватили семерых горцев, я, как положено, отправил донесение вазаму, полагая, что получу приказ повесить пленников. Вместо этого гонец привез ваше распоряжение не торопиться с казнью и вступить в переговоры с их вождем. Так я и поступил, но он, как уже было сказано, вовсе не торопится спуститься со своих скал. Пленники принадлежат к племени афгулов, а вот их вождь, насколько мне известно, явился с Запада. Зовут его Конан. Я передал ему, что завтра на рассвете повешу его людей, если он не придет.

— Хорошо задумано! — воскликнула Деви. — А теперь слушай внимательно и поймешь, почему я отдала такой приказ. Мой брат… — Голос ее прервался сдерживаемыми рыданиями, а наиб скорбно склонил голову, отдавая дань уважения покойному повелителю Вендии. — … Мехараджуб пал жертвой черного колдовства. Я поклялась, что отомщу убийцам, даже если это будет стоить мне жизни. Умирая, брат успел мне кое-что сказать, сейчас я иду по следу, который он указал. Я прочла Книгу и разговаривала с отшельниками из пещеры Йелай, старцами, которые не носят имен. Мне открылось, кто убил брата. Это сделали Черные Колдуны с горы Имш.

— О Ашура! — побледнев, прошептал Чундер Шан.

Сестра Мехараджуба окинула его презрительным взглядом.

— Боишься их?

— Кто же не опасается порождений Тьмы? — прошептал наиб, робко оглядываясь, словно опасаясь увидеть в своей комнате черного колдуна. — Многие слышали об этих демонах, живущих за пределами Забар. Однако предания утверждают, что они редко вмешиваются в дела простых смертных.

— И все же они убили моего брата, — голос Жазмины зазвенел в вечерней тишине. — Я поклялась на алтаре Ашура, что уничтожу их. Сейчас мне нужна помощь горцев. Без них армия кшатриев не пройдет на Имш.